Мысли быстрые: «Стрелять? Не успеть — сомнет. Пальма-рогатина за спиной… Прыжок в сторону…. Успею…»
Не успел. «По-доброму» обнял амака за плечи, охнул, обжигая лицо влажным паром, запахом малины. Чмокнул в губы, в щеки, в лоб, в глаза… Осел, наткнувшись на острое жало пальмы.
…Душно пахнет малиной, свежей травой, черемушником пахнет, огнем… Солоно.
Солнце сваливается за тайгу, кричит кедровка, белка цокает, торопко перебирая лапками, пробежал соболь, дохнуло далекое студеное море, изморозь на землю пала. И снова солнце, снова запах малины. Густая, липкая, запеклась она на траве, на пальцах, на плечах, в горле. Красно, все красно.
Опять сваливается к верхушкам деревьев солнце, опять кричит кедровка. Голубой клочок неба почему-то внизу, и деревья вниз верхушками опрокинулись, а солнце, величиной с колонка, плавает внизу, в густой малиновой кашице. Солоно, огнем жжет…
Уперся человек руками в землю, родная она, земля, добрая. Кругом пошли деревья, корнями вверх растут…
Нет лица у человека — сплошная рана, кровь запеклась, слезой блесткой — сукровица.
Чмокнул амака, поцеловал, снял лицо, как и не было лица. Там, где скулы, были живыми капельками глаза. Видят глаза, только деревья теперь макушками вниз растут.
Однако ниточка конопляная в кармане тонкая-тонкая…
Чумка собак погубила, не дали бы в обиду собаки. Собака — друг. Помнит он, как вот так же Загрю — мудрого пса — амака чмокнул. Выкатились глаза у собаки. Он тогда ему конопляной ниточкой зашил рану. Враг Загри — Полкан (раньше на дню десять раз дрались), а тут неделю глаза ему зализывал. Выжил Загря, охотился… Дружба.
…Только бы ниточку достать. Пальцы двигаются… Сначала один глаз… потом другой. За горушкой, однако, родники бьют… Только бы ниточку достать.
Уперлись руки в землю, родная она… Охнул. Сел, привалился спиной к бугру холодному. Не бугор это — амака. Не ушел — так с пальмой и завалился рядом.
Вот она, ниточка, — в кармане, в тряпице завернутая.
Зубами скрипнул. Целы челюсти — нитку перекусить надо.
Однако жив охотник и жить будет, вот только глаза бы видели, шибко в тайге они нужны, ух, шибко…
— Дело, паря, вот так было, — говорит Макар Владимирович. — Человек тот, брат мой, Егор, домой добрался. Лечили, шибко лечили. В Иркутск возили, в Красноярск — шибко большой город. Врач — ай-ай-ай кричал, руками махал. Ты, говорил, паря, кирурга. Глаза сам себе сделал. Шибко Егор серчал, паря. «Не кирурга я — охотник», — говорил…
