— Привет, маленькая? Я разбудила тебя?
— Ой, Геля!
Ей представилось, как сестренка подпрыгнула на постели, уселась на подушку, скрестив ножки по-турецки, как часто делала. Вот кому не нужны были никакие операции: мордашка хорошенькая, живая — глаз не оторвешь! Как они родились такими непохожими друг на друга?
— Геленька, завтра, да?
— Завтра. А потом еще кожу лечить будут, чтобы прыщи мои победить. В общем, я надолго тут…
— А к тебе никак нельзя будет приехать? Хоть на секундочку?
— Я сама не хочу, — призналась Геля. — Давай увидимся, когда я стану совсем другой.
Ленка помолчала немного, потом робко спросила:
— Но ты ведь не совсем изменишься, правда? Ты же все равно останешься моей сестрой?
…Стены палаты, наползая, уже душили ее. Геле хотелось бежать куда-то, чтобы рассыпать свой страх по всему свету маленькими гомеопатическими крупинками. Такую и не заметишь, даже если подцепишь на ботинок… Геля осторожно выбралась в темный коридор, огляделась. Лишь на посту медсестры горела настольная лампа, но там никого не было. Она повернула в другую сторону коридора, хотелось уйти от света. И, только сделав несколько шагов, она заметила, что кто-то сидит в уголке дивана.
— Даша? — позвала она шепотом. — Это ты?
Тень качнулась.
— Я вам, девушка, не Даша.
Отозвавшийся голос был хрипловатым и резким, Геля поняла, что его обладательница много курит. И характер у нее, видно, еще тот, если она сразу же так огрызается.
— Извините, пожалуйста, — сказала Геля. — Я совсем не хотела вам помешать. Я вас не заметила…
— Да ничуть ты мне не помешала! — послышался раздраженный ответ. — Чего ты хвостом виляешь? Подойди поближе, я тебя не вижу. О, рифмы полились! Что за божественный вечер… Ночь накануне Рождества.
«Ее тоже завтра оперируют, — догадалась Геля. — Будет ли для каждой из нас это второе рождение счастливее?»
Женщина похлопала ладонью по дивану:
— Садись же, не стой столбом. Называй меня Изольдой. Это, между прочим, не псевдоним, так меня матушка нарекла.
Ее смешок походил на кашель. Геле даже показалось, что новая знакомая чем-то подавилась. Присев рядом, она разглядела тонкое, чуть вытянутое лицо, тяжелые веки, почти скрывшие глаза, скорее всего голубые, потому что пряди волос, спускавшиеся на шелковую пижаму, были светлыми. Рот Изольда прикрывала длинными пальцами. На секунду Геле захотелось отнять ее руку и включить свет.
— У меня тоже не обычное имя — Ангелина, — призналась она.
В ответ опять послышался сдавленный звук, выдающий возраст:
