Медведев приподнял густые брови:
— О-о, ресторанный бизнес!
— Да нет… У них там кондитеров готовят.
Ухмыльнувшись, он одобрительно прищелкнул языком:
— Сладкая жизнь! Не то что у меня: режь да кромсай.
— Вы создаете красоту! — заспорила Геля. — Что может быть лучше?
— К сожалению, бывают и неудачи…
Ее рука невольно потянулась к лицу. Заметив это, Анатолий Михайлович остановил ее жестом:
— Нет-нет, с тобой все в порядке. Тут я не подкачал. Но каждый наш пациент должен отдавать себе отчет, что хирург все-таки не волшебник. А некоторые больные требуют слишком многого. Сорок лет с лица не уберешь. Десять — пожалуйста. Двадцать еще куда ни шло… Но сделать из старушки нимфетку — это невозможно.
Уже на пороге палаты он вспомнил:
— Да, кстати! Пусть тебя не разочаровывает, что кожа до сих пор остается все такой же воспаленной. Гематомы пока держатся. И заживление еще идет, и лазером тебя пока не пошлифовали. Ты пока смотри только на формы — носа, подбородка и глаз, запомнила? Хочешь, я дам тебе вуаль? У меня специально припасена такая шляпка с вуалью, не слишком густой, чтобы черты лица не скрывала, а кожу затушевывала. В первый раз посмотришь на себя через нее. Согласна?
Геля неуверенно согласилась:
— Хорошо. А когда меня лазером полечат?
— Не терпится? Вот сегодня все снимем, посмотрим, что и как, тогда и решим. — Подмигнув, Медведев вышел из палаты, оставив ощущение пустоты — он занимал много места, но для этого человека его было не жалко.
«Он здесь единственный, с кем хочется поговорить». — Вздохнув, Геля откинулась на подушку и через прорези в бинтах уставилась в потолок. Он находился так высоко, что в палате было достаточно воздуха, но все равно возникало ощущение духоты. Открывать окно Медведев не разрешал: «Еще не хватало, чтобы ты простуду здесь подцепила! Потом надышишься». Геля не спорила. Как можно спорить с волшебником, который дарит тебе новую жизнь?!
Со старой — она расставалась без сожаления, что там было хорошего? Только сестренка, а так — сплошной мрак. Как изощрялись одноклассники, когда Гелю вызывали к доске, и выкрикивали, демонстрируя высшую степень остроумия:
— Арыкова, ты подставку для носа взять забыла!
— Ой, у нее краснуха началась, мы все умрем!
— А это там твой ранец или чехол для шнобеля?
На контрольных они начинали улыбаться Геле:
— Ты уже решила? Лапонька, дай списать!
И она делилась своими знаниями, только ради того, чтобы не услышать в свой адрес еще какую-нибудь гадость. Ей так и не удалось научиться пропускать колкости мимо ушей. Каждая обида застывала в груди холодным комком, который Геля приносила домой, а потом сестренка отогревала ее своими ладошками…
