Когда люди узнали о дереве, очень многие стали приходить на него смотреть, и местные власти поняли, что дерево может давать доход. Они стали брать деньги с тех, кто приходил смотреть, и даже начали рекламировать дерево как достопримечательность. И теперь все время приезжают смотреть школьники целыми классами и отдельные семьи — ну, как мы.
Наконец мы прибыли в главный Бостон, поднялись на лифте на поверхность земли, там снова пересели на монорельсовый поезд и на нем приехали в Третий район Восточного Бостона. Такси на воздушной подушке доставило нас со станции к самому дому О'Брайенов.
Сам дом ничего особенного собой не представляет. С современными зданиями и сравнить нельзя: ни мрамора нет, ни блестящей стали, цвет какой-то тоскливо-белый, и даже краска кое-где облупилась. Папа заплатил за вход, и следующие пятнадцать минут экскурсовод водил нас по дому — это было довольно скучно. В комнатах везде протянуты веревки, чтобы люди ни до чего не могли дотянуться и потрогать. Я ни о чем не мог думать, кроме дерева, и не мог дождаться, когда осмотр дома кончится, но наконец через потайную дверь, замаскированную под книжные полки, мы вышли во двор. Двор был большой, десять на двадцать футов самое меньшее, и я очень удивился, когда по обе стороны бетонной дорожки, сделанной для туристов, увидал настоящую траву. Но на траву я смотрел недолго — едва я увидел дерево, я уже не мог оторвать от него глаз.
Оно стояло в конце двора, и его окружала высокая ограда из металлической сетки. Форма у него такая же, как у пластиковых деревьев, но в нем много и такого, чего у тех совсем нет. Оно куда сложнее, чем любое растение, сделанное людьми, — в искусственных не увидишь и половины того, что увидишь в настоящем. Это дерево в доме О'Брайенов — живое. Кто-то давным-давно вырезал на коре свои инициалы, и теперь видно это место — рану, которая залечилась. Но лучше всего был запах. Какой-то свежий, живой, совсем необычный для нас, привыкших к металлу, стеклу и пластику. Мне хотелось потрогать кору, но из-за сетки не удалось. Мама и папа просто дышали глубоко и смотрели на его верх и улыбались. Мы постояли во дворе немножко, а потом экскурсовод сказал, чтобы мы уступили место следующей группе. Мне не хотелось уходить и, пожалуй, даже хотелось плакать.
На обратном пути мама и папа молчали, и я стал читать брошюрку, которую нам, как и другим, выдал экскурсовод. Когда я прочитал, что со следующего года дом О'Брайенов закроют, я расстроился. Хотят снести его и построить на этом месте огромный дом какой-то страховой компании, и дерево исчезнет, как и дом О'Брайенов.
