Кирилл открыл глаза.
— Пить.
И Боря забыл обо всем. Он кинулся к графину, налил стакан и заботливо поднес мальчику.
— Бедный, бедный!
Он гладил Кирилла по голове с особенной целомудренной нежностью, и в этом чувстве находил успокоение.
Потянулись жуткие, длинные дни. Приехал Владимир Акимович. Зинаида Николаевна была молчалива, Лиза не капризничала, боязливо прижимаясь к матери. Кирилл медленно поправлялся после тяжелой болезни. Его посещал только Боря. Иван был спокоен и тих. Боря ходил на почту, получал письма от Василия, но в них не было той теплой ласки и любви, которой ждал Боря. Письма были всегда деловые, суховатые: «Сегодня приехала сестра. Ищет работы. Пока без места. На моей шее». «В городе пыльно, жарко, мне нездоровится». «Деньги получил. Концы с концами все-таки не удастся свести. Долги». И все в этом роде, серое, скучное. О любви, о прошлом ни слова. И чем суше были письма, тем безумнее в душе Бори загоралось желание видеть друга, обнимать его и наслаждаться его близостью. О невольной измене «в тот вечер» он старался не думать. Было грустно и жутко.
«Вышли сто. Крайне необходимо». — Боря мял в руке телеграмму и бессмысленно улыбался. Сто, сто. Казалось, что вот он проснется, и как будто ничего не было. Но он не просыпался. Его грубо толкнули.
— Послушайте, господин, вы получили письмо, так дайте другим получить.
Какая-то полная до чрезмерности дама, затянутая в черное шелковое платье басила:
— Будьте любезны: до востребования «Фиалки».
В голове одна мысль, откуда достану? И как он не поймет, что у меня нет денег? Но достать надо. Почему, зачем «надо», он себе не объяснял. Это была аксиома, которая не требовала доказательств. Надо. И все.
Был прохладный вечер. Уже чувствовалось приближающаяся осень, и в воздухе было особенно грустно и прозрачно. Море было как каменное. Недружелюбное такое. Когда Боря возвращался домой по пляжу, к нему вдруг подошел какой-то господин неопределенного возраста, скорее старик. Но когда он взглянул в его глаза, удивился молодому блеску.
— Вы репетитор Кирилла?
— Да.
— Борис Арнольдович?
— Да, — Боря отвечал машинально. Он думал о своем, и был несколько ошеломлен вопросами незнакомца.
— Фамилию вы мою не знаете, но обо мне вам говорил Кирюша.
Боря молчал.
— Не вспомните? О священнике.
— Ах, да, да.
— Бывший священник Дмитриев.
— Ах, очень, очень приятно, очень приятно, — это вырвалось искренне и не официально.
— Я вас знаю давно. И видел вас часто. Кирюша вас хвалил.
