И хотя он вовсе не жалуется, а говорит просто так, даже с веселой лукавинкой в глазах, Асе хочется сделать для него что-то очень хорошее.
— Я обязательно напишу о вашей базе, — говорит она. — И о вас.
Ася не делала секрета из своей поездки. Она еще раньше рассказала Тюрикову о письме, полученном редакцией. Сейчас он вспомнил о нем.
— Ну, скажите, как не злиться? Пишут всякую ерунду.
— Стоит обращать внимание! — говорит Ася. — Еще хватает на свете типов, для которых нет большей радости, как оклеветать другого. И столько еще этих типов, просто не поймешь, откуда они берутся. Будь моя воля, — Ася сжимает кулачок, стучит им по столу, — я бы их всех вот так!
Тюриков смотрит на Асю и весело смеется:
— Я знал, что вы приедете, но не знал, что вы такая, — неожиданно произносит он.
— Какая? — механически спрашивает Ася.
— Вы красивая, — он в упор глядит на нее.
Ася краснеет, ерзает на табуретке, не зная, что ответить. Наконец, решила перевести все в шутку:
— Вы опять делаете мне комплименты. Но я совсем не красивая, может только симпатичная. А потом, откуда вы знали, что именно я приеду?
Странные огоньки, вспыхнувшие до этого в его глазах, пропали.
— Откуда знал? — Он встает, тянется к совку, чтобы подбросить угля, поворачивается к ней от плиты, разводит большие руки, смеется:
— Должны же нас когда-нибудь посетить газетчики. А кроме вас, кто мог приехать?
Абсолютно верно. В редакции районной газеты — четверо: шеф, секретарь, литсотрудник, машинистка. Кому мотаться по командировкам, как не литсотруднику, то есть не ей, Асе?
— Вы догадливы, — сказала Ася.
— Хоть это тоже комплимент, но я не обижаюсь, — он смотрит на нее по-прежнему просто и дружески.
Спустя минуту он спрашивает:
— Признайтесь, не было бы этого пасквиля на меня, вы бы не приехали? Я вас, газетчиков, знаю. — Он шутливо грозит ей пальцем. — Напиши вам что-нибудь хорошее, смотришь — десять строчек в газете дали. А сообщат, что там-то и там живет эдакий негодяй, вы сразу туда и целый подвал строчите. Так или нет?
— В общем нет, но бывает и так.
Ася вымыла чашки, поставила в шкафчик посуду. А дальше чем заняться? Посмотрела на часы: девять вечера. Ого, уже десять часов она сидит у Тюрикова! Десять часов назад началась пурга. Конца ей, кажется, не видно. Может, взяться за статью? Нет, сегодня начинать, пожалуй, не стоит. Тогда чем же все-таки заняться?
Тюриков, словно подслушав ее мысли, предлагает:
— Хотите, покажу свое семейство?
