Пурга уходит через сутки | страница 23
Ершов глубоко втянул голову в поднятый воротник шинели и, защищая рукавицами глаза от снега, пошел на танкер — грудью к ветру.
В стороне, где стоял танкер, с тяжелым скрежетом кололся лед.
8
Ушаров был взбешен. Он сидел в кресле бортрадиста с надвинутыми на голову наушниками и настойчиво вызывал «Пингвина». Рядом замер бортрадист Митя Ветров, молоденький, безусый паренек. Напряженно, так, что не шевелился ни один мускул, Митя смотрел на своего командира.
— «Пингвин»!.. «Пингвин»!.. «Пингвин»!.. Я — «Льдина-четырнадцать»… Я — «Льдина-четырнадцать»… «Льдина-четырнадцать»…
В наушниках трещало, шумело, скрежетало. В эфире шла какая-то чудовищная свистопляска.
— «Пингвин»!.. Я «Льдина-четырнадцать»!..
Самолет находился на подходе к Северному: осталось десять минут лету, а аэродром все молчал. Напрасно Ушаров считал, что виноват новичок радист. Прошло ровно десять минут, как он сам ловит и не может поймать проклятую землю.
— «Пингвин»!.. «Пингвин»!..
И вдруг земля отозвалась.
— Я «Пингвин», — послышался в наушниках забиваемый шумом голос.
— Почему не отвечаете? Я «Льдина-четырнадцать». Иду к вам.
— У нас пурга… Принять не можем…
— Что значит, не можете? — свирепо спросил Ушаров. — Почему молчали раньше?
«Пингвин» на какое-то мгновение пропал, потом далекий голос повторил:
— У нас пурга… Принять не можем… Идите Крестовый.
— Ветер? — Платон Ушаров уже не пытался сдержать злости.
— Норд-ост, тридцать метров в секунду… Ожидается пятьдесят.
— Я сяду, давайте посадку!.. На борту хирург, у вас тяжелобольной…
Но «Пингвин» твердит свое:
— Идите Крестовый…
— Перестраховщики! — язвительно ответил ему Ушаров.
Но «Пингвин», вероятно, не услышал. «Пингвин» снова пропал.
— Под нами Северный, — спокойно произнес за спиной Ушарова штурман.
Ушаров обернулся к штурману, увидел, что Саша Рокотов, второй пилот, управляющий сейчас машиной, тоже выжидательно смотрит на него.
— На Крестовый! — сказал Ушаров и принялся снова вызывать злополучного «Пингвина».
Прошло какое-то время, прежде чем с земли ответили.
— «Льдина-четырнадцать», я вам сказал… — назидательно начал «Пингвин».
Ушаров перебил его:
— Запишите радиограмму!
— Давайте, — смиренно согласился «Пингвин».
— Северный. Больница. Плотниковой, — отчетливо произнес Ушаров. Секунду он молчал, потом раздельно начал: — Кружусь над Северным. На борту хирург. Посадку не дают. Ухожу Крестовый. Буду зависимости погоды. Злой Ушак. Все.
— Вас понял, — ответил «Пингвин».
Ушаров уже собирался снять наушники, как услышал сквозь потрескивание английскую речь.