О да, она вспомнила. Его прикосновения, его слова, его красноречивые уверения. Ведь они принадлежали друг другу, принадлежали навсегда… Все в прошлом, настойчиво повторяла она себе, но Дев улыбнулся и покачал головой.
— Холли, — произнес он с упреком, — ты же все понимаешь. Зачем эта напрасная борьба? Почему не расслабиться и не доставить себе радость?
Неумолимый чарующий голос возвращал ее к тому, о чем она не могла забыть. Сражение проиграно, у нее нет ни единого шанса устоять перед Девом. Его тонкие пальцы нежно ласкают ее обнаженные плечи. Холли чувствовала, что слабеет, и невольно прислонилась к нему.
— Да, да, — увещевал он, крепче прижимая ее к себе. — Вот так лучше, гораздо лучше.
Действительно, почему бы не согласиться? Однако рассудок одержал верх.
Согласиться? В своем ли она уме? Этот человек погубил ее, а потом ушел, даже не оглянувшись. Позволить ему вернуться, словно они расстались вчера? О нет! Она повзрослела. Долгие тоскливые дни, долгие одинокие ночи и осознание того, что Дев только использовал ее, оставили неизгладимый след, но она выжила. Теперь осталось найти в себе силы, чтобы противостоять Деву Уинтеру.
— Холли, Холли, — бормотал он; его ладони, скользнув по спине девушки, легли на ягодицы. — Господи, как мне тебя не хватало! Я тосковал по тебе, Хотел тебя.
— Нет!
Холли высвободилась. Желание-то у него есть, физическая потребность, только ей нет дела до потребностей Девлина Уинтера.
— Перестань, — с холодным презрением сказала она. — Не лги. Семь лет, Дев, ты не нуждался во мне, ни минуты не уделил в своих мыслях легковерной Холли Скотт.
— Неужели? О, Холли, если бы ты только знала!
— Где уж мне знать! — с тем же презрением отозвалась девушка. — Да я и не хочу знать. Я ничего от тебя не хочу. Понятно? Ничего.
Холли отступила, взмахом руки как бы отстранив его от себя, ибо чувствовала, что должна любой ценой разрушить воздействие Дева.
Нагретый солнцем песок обжигал ноги, но еще сильнее опаляли Холли черные глаза, пока он медленно переводил взгляд с одного изгиба ее тела на другой. Грудь у нее трепетала, даже напряглась от боли, которую могло успокоить лишь прикосновение Дева. Одному Богу известно, каким стыдом ей придется мучиться всю оставшуюся жизнь при мысли о мужчинах, которым она отдавалась без любви, желания и радости в надежде смыть клеймо Дева.
В отличие от того, первого раза сегодня на пляже было многолюдно, однако через полчаса счастливые семьи, расположившиеся под тентами, потянутся к бистро, где работают кондиционеры: эта публика не привыкла, как англичане, жариться на полуденном солнце. Холли уже перегрелась, и мысль о чем-нибудь прохладительном, а затем о хорошем бренди вдруг показалась ей весьма привлекательной. Дев. Зачем? Как он смеет опять входить в ее жизнь, причем так спокойно и невозмутимо, будто ничего особенного не произошло?! Сморгнув слезы, Холли обозвала себя дурой и, демонстративно не обращая внимания на Дева, принялась рыться в пляжной сумке, чтобы просто занять руки. Она достала зеркало, расческу и постаралась вернуть себе душевное равновесие, занявшись приведением в порядок спутанных волос. Наконец Холли решила, что добилась своей цели, и рискнула взглянуть на свое отражение. Испуг. А именно это чувство она так пыталась скрыть, когда слегка повернула зеркальце и со страхом — или надеждой? — увидела в маленьком квадрате глаза Дева.
