Тем временем рядовой Дмитрий Кравцов, нештатный санинструктор роты, склонился над афганской девочкой. Побудь она в угарном дыму еще минуту, и вернуть ее к жизни уже не удалось бы. Чумазых, с обгоревшими бровями и ресницами мальчишек, не отошедших от страха, била нервная дрожь. Кажется, они, балуясь со спичками, в отсутствие родителей и устроили пожар. Но пусть уже сами тут разбираются со своим детским садом. Так неожиданно нашим бойцам пришлось на время переквалифицироваться в спасателей. Чего только не бывает на войне.
Где-то с месяц назад полковые саперы по просьбе крестьян разминировали пшеничное поле. Они засеяли его сообща, всем аулом, а когда пришли собрать урожай, то прогремел взрыв, покалечивший молодого дехканина. Поначалу люди хотели забыть об этом поле, ставшем по злой воле душман черным, смертоносным, но жалко было затраченного труда, обработанной земли, худо-бедно, но кормившей многие семьи. Аллах, которому молились, слишком далеко, а «шурави» рядом, поэтому и решили на сходе обратиться за помощью к ним. По большому счету, наши могли и не рисковать жизнями: такие локальные задачи находились в компетенции местных органов власти, подразделений афганской армии. Но на Востоке не принято отказывать в помощи нуждающимся в ней.
…Как же звали того истерзанного афганца-бедолагу, оставленного своими соотечественниками, братьями по мусульманской вере на мучительную верную смерть под нещадно палящим солнцем? Ах, да, Амани! Это имя, единственное, что он смог из последних сил произнести и потерял сознание. Вместо лица — кровавое месиво, на перебитых, плетнем повисших вдоль худого туловища руках многочисленные ножевые раны, гематомы и ссадины на ногах. Нетрудно догадаться, какие нечеловеческие пытки пришлось вынести этому уже немолодому мужчине. Привязанный веревкой к дереву, которое, возможно, подростком сам у дома и посадил, он был обречен на смерть. Колесников приказал солдатам бережно освободить несчастного от пут, отнести в тень, дать воды, оказать медицинскую помощь. Что дальше с ним делать, Виктор не знал. Оставить одного, беспомощного здесь — значит приговорить к смерти. Взять Амани с собой в таком состоянии тоже нельзя. Решили пока осмотреть дом. Он был пуст и разграблен. И только пройдясь по двору, увидели лежащие в винограднике окровавленные трупы — женщины и старика. Скорее всего, это были жена и отец Амани. Рядом на земле валялась записка на дари. Таджик Рахмонов ее быстро перевел на русский: «Так будет с каждым, кто сотрудничает с „шурави“». Теперь картина разыгравшейся здесь трагедии немного прояснилась. Душманы устроили показательную казнь, со средневековой жестокостью расправившись со своими соотечественниками, не пощадив даже женщину и старика. В чем выражалось их сотрудничество с нашими войсками, наверное, даже Аллаху неизвестно. Похоже, что обычное восточное гостеприимство погубило этих простых людей. Амани застонал, и Колесников направился к нему. «Единственный выход — вызвать санитарный вертолет», — мелькнула мысль.
