Лисбет видела, как опускается снежинка — большая, прозрачная, кружевная. Эта единственная снежинка словно бы стала сигналом к перемене освещения: краски вечернего неба сгустились, из серого оно стало бордовым, затем опаловым, потом бледно-лиловым, словно задник для спектакля под названием «Снегопад». Лисбет не могла не вспомнить: когда Стивен уходил, тоже шел снег. Стив сказал, что ему просто надо съездить домой за книгами, за важными бумагами, за одеждой, чтобы иметь возможность вернуться к ней, к Лисбет, в ее квартиру, к подушкам и перинам, к пламени, колыхавшемуся в мраморном камине, — вернуться насовсем и никогда больше не покидать ее… в истинном значении этого слова.
Конечно же, он не вернулся. Не позвонил. А это и не требовалось: Лисбет сама все поняла. Она знала, что его не сбило такси и что у него не было сердечного приступа. Просто он попытался объясниться с женой, и ее печаль остановила его. Его словно парализовало, и он так и застрял, не в силах выбрать между той, которую некогда любил и на которой был женат, и той, что ждала его. Лисбет все поняла. Она могла чувствовать его любовь, как чувствовала теперь порывы ветра. Стиву не нужно ничего объяснять, они оба все понимают.
Ладно, значит, он ушел. Уже почти год назад. Лисбет, по мере своих сил, училась с этим жить. Она не была несчастна, не пребывала в депрессии. Когда звонил телефон, она уже не рассчитывала услышать его голос. На улице она больше не высматривала его, одетого в тот старый плащ.
Теперь она жила со своей собственной версией Стивена Войку, с его призраком, обитающим в ее памяти, с легкими волнами его молекул, которые, согласно законам времени и пространства, действительно присутствовали в атмосфере ее квартиры. Их общее прошлое обитало в квартире «2 А». Стив был рядом с Лисбет в параллельной вселенной, граничащей с ее сознанием. Так разве простое физическое присутствие что-то меняло?
Как хорошо она спала сегодня, как сильно ощущала его близость… Он лежал рядом с ней, там, в ее постели, где-то справа. Она могла улыбнуться ему, если ей этого хотелось. Когда она спала, подушка становилась его грудью. Все предметы в спальне являлись воплощениями Стивена. Стоило Лисбет прижаться к стене, стена могла стать Стивеном: штукатурка была холодной на ощупь, как его кожа. Все, все могло стать Стивеном… ее джинсы, ее диван. Прошлой ночью она упала на диван, как будто на колени к любимому. Они смеялись и разговаривали, рассказывали друг другу, где были и что делали. Теперь они вместе жили в квартире «2 А» и никогда не разлучались. Значит, все получилось, все шло как нельзя лучше…
