Андрей представил ее коллегам.
– О, – не унимался Владимир, – значит, причина страшного предательства – ваша красота!
Саша, полный, добродушный, с веселыми глазами, предложил свое объяснение:
– О, предательства страшного, значит, ваша красота причина!
Третий, Иван, подтянутый, с узкими строгими губами, как всегда, отстаивал особое мнение:
– Женская, значит, страшная красота – предательства причина, о!
За ними слышался высокий холодный смех, приведший Андрея в замешательство: Тина, которая предупредила, что не может придти, невозмутимо сидела в углу.
Между тем Георгий Аполлинарьевич многословно благодарил араба, а тот, вынося тяжелый ящик с инструментами, предупредил:
– Включайте кондиционер на малую мощность, чтобы не выбило фьюз!
Профессор пообещал, потом обратился к Андрею:
– Ну-с, батенька, мы уже слышали, что вы покидаете нас. Очень плохо! Но, как я вижу, обстоятельства вас оправдывают, – он улыбнулся Юдит.
– Я хотел бы объяснить вам все, – виновато сказал Андрей, и тот пригласил его в соседнюю комнату.
Трое оставшихся мужчин, глядя им вслед, затянули суровую волжскую песню:
– Позади их слышен ропот —
Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провожжался,
Сам на утро бабой стал…
– Знаешь, о чем они поют? – спросила Тина.
Юдит смущенно глянула на нее:
– Нет.
Та, решив немного отвести душу, стала подражать ивриту, какой израильтяне привыкли слышать от русских:
– Много лет назад казак Степан Разин восстал против царя, и тот с царицей пошел на него, окружив несколькими бюстгальтерами. А Разин забыл своих товарищей из-за персидской княжны, ее нежной ручки и медового бедра. Казакам надоело все время видеть Степана и княжну в одеялах. Они потребовали, чтобы она лежала на заду, и он бросил ее в реку.
– Боже! – ужаснулась Юдит.
– Да, вот к чему приводит похоть, – кивнула Тина, рассматривая соперницу внимательно и без особой неприязни, потому что хорошо знала цену сияющей белизне своей кожи и скульптурной фигуре. Обидела ее только эта ненужная скрытность Андрея. Женщина современная, она считала свободу – основой интимных отношений и ничего не имела против мимолетной интрижки на стороне, его или своей. Но – она сразу увидела – это не была интрижка.
Наконец, профессор и Андрей вернулись, оба очень расстроенные. Георгий Аполлинарьевич откашлялся:
– Теперь личные дела в сторону. Всем уже известно безобразное решение суда о прекращении наших работ. Были приведены самые нелепые доводы – от религиозных до соображений безопасности. Например, что на территории церкви осталась повышенная радиация с того времени, когда, по известному выражению – «это случилось». Мне это кажется абсурдным. Тут, скорее всего, замешена политика, и я немедленно это опротестую… Однако самое неприятное в другом: «Богородица», наверное, пропадет, затерявшись среди всякого хлама, потому что для израильтян она не представляет какой-либо ценности. А ведь именно вы, Андрей, нашли ее!
