И, не сказав больше ни слова, он, чуть сутулясь, направился к крыльцу одного из домов.
Это и контора сплавучастка, это и жилье мастера Ямщикова — стол, две койки, телефон на стене, каждую минуту захлебывающийся яростным, хриплым треском.
Хозяин наш бросил через плечо: «Располагайтесь», — растопил печь и исчез. Через минуту и печь и веревки, протянутые по всей комнате от стены к стене, увешаны нашими брюками, плащами, портянками.
Мастер возвращается с рыбой — налимы, щуки, окуни. Откуда он ее взял? Как откуда? Из реки, конечно, в верши попалась.
— Значит, это ваша рыба? Вы поймали?
— А то чья?.. Не украл же…
Все с тем же выражением нелюдимости быстро чистит рыбу, варит уху. Мы перетряхиваем содержимое наших мешков.
— А хлеба нам хватит?
— Курить еще осталось?
— Э-э, немного же папирос…
На столе появляется исходящая ароматным паром густая уха. Хозяин виновато произносит:
— Не пересолил ли? На свой вкус готовил.
— Съедим, — успокаиваем мы его.
Он отрезает от буханки толстый ломоть, остальной хлеб кладет на стол, приглашает:
— Садитесь.
— А вы куда?
— Да у нас тут своя столовая. Я — с рабочими…
И, несмотря на наши горячие уговоры разделить с нами уху, он не остается, уходит в столовую, к обычному обеду, который, как мы позднее убедились, далеко уступал желтой, как янтарь, ухе. Он уходит, а мы, немного обескураженные, смущенные таким гостеприимством, прочно садимся за стол.
— Ребята, смотрите, он и папиросы нам свои оставил.
Да, на столе лежит свежая пачка папирос с коробкой спичек. Все, что мог, сделал, а сам ушел этот мрачный на вид, неразговорчивый человек.
Нам не в новинку такие люди, как Александр Алексеевич Ямщиков. Они часто встречались на пути, эти северные характеры. В первую минуту они кажутся отчужденными, сумрачными, даже враждебными, но несколько дружеских слов — и на угрюмых лицах появляются застенчивые улыбки. Можно рассчитывать на самое горячее участие с их стороны, на самую искреннюю помощь, можно вполне довериться — не подведут, не предадут, не обманут. Таких людей можно встретить, наверное, в любом другом месте, но здесь с ними сталкиваешься чаще. Они неотъемлемая часть этого былинного края.
Мы хлебали горячую уху, прямо руками ели разваренное нежное налимье мясо, благодарно восхваляли нового хозяина. В дверь постучали, вошел парень — сплавщик в высоких резиновых сапогах, поздоровался.
— С вами, товарищи, женщины не было? Не оставили, случаем, где ее?
— Женщины?.. — Мы недоуменно переглянулись. — Нет, мы все здесь. Никакой женщины с нами не было.
