Но тут же я вновь поднимаю голову и подпираю подбородок руками. Люк смотрит на меня с улицы, и внутри все гудит.
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Я ничего не знаю ни о нем, ни о Гейбе. Они оба появились из ниоткуда и перевернули мой мир. Почему я не могу перестать думать о них?
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Сегодня ночью я не усну. Я уже знаю это наверняка.
ЛЮК
— Ну ничего себе. Это же классика. Какой пробег?
— Всего тридцать тысяч, — отвечаю я.
Он наклоняется сильнее, чтобы получше взглянуть.
— Святой боже. Эта малышка стоит немалых денег. Все оригинальное — и почти новое. Сколько она уже у тебя?
— Купил новой.
Он отрывает взгляд от мотора и громко хохочет.
— Ее сделали, сынок, когда тебя еще и в помине не было.
Ах да.
— В смысле, мой дед. Он купил ее в шестьдесят восьмом.
Мужчина кивает на кабриолет 1965 года, стоящий на подъезде к дому.
— Фрэнни могла бы подсобить с ремонтом. Она лучший механик винтажных «мустангов», какого я только знаю.
Я поднимаю глаза на окно и улыбаюсь, видя, как она стоит там, облокотившись на подоконник, подперев щеку рукой и наблюдая за нами. Меня одолевает желание стать этой рукой — и прикасаться к ее щеке. Да поможет мне Сатана, для меня непереносимо быть так далеко от нее. Я отрываю от Фрэнни взгляд, вновь сосредотачиваясь на ее деде.
— Да уж, это часть жизни, которой она не делится.
Он серьезно смотрит на меня.
— Надеюсь, она не делится не только этим.
Я делаю вдох и смотрю ему в глаза.
— Фрэнни особенная. Я бы не рискнул совершить нечто подобное.
Вот только чуть не позволил Белиасу высосать ее душу и затащить в преисподнюю. Но кроме этого…
— Она и вправду особенная. Слишком хороша для кого-либо из вас, — говорит он, неопределенно махнув рукой. И он даже не знает, насколько прав. — Веди себя с ней порядочно. — Его взгляд пролетает до окна и опускается обратно.
— Вы правы. Она слишком хороша для меня. Я пытался сказать ей это.
— Но она не желает слушать, — улыбается он. — Она упрямая. Вылитая бабушка.
— Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось, — обещаю я.
Он сурово смотрит мне в глаза.
— Беру с тебя слово. А если не сдержишь, то знаешь, с кем будешь иметь дело.
— Да, сэр.
— Ты любишь ее? — вдруг спрашивает он, застигнув меня врасплох.
Я лишь секунду смотрю на него. В желудке ворочается что-то острое. Я поднимаю взгляд на Фрэнни, застывшую в окне. Как бы я ни пытался отрицать или хотя бы убеждать себя, будто это неважно, я знаю о своем чувстве так же хорошо, как знаю, что попаду из-за него в раскаленную яму.
