Челюсти вожака застыли. Огромное животное подняло голову и в упор уставилось в лицо Иисусу.
— Ты зачем Ликиона заколдовал, пастуха нашего? — с вызовом хрюкнул кабан. — Он и так убогий был, что ни спросишь — одно лишь имя своё выкрикивает, забыть боится: имя — последнее, что у него осталось. Мы его в канаве подобрали, кормили, заботились...
— Я не колдовал, я лечил его, — пожал плечами Иисус. — И излечил. У него душа была расщеплённой, теперь — цельная.
Кабан с сомнением тронул рылом распростёртое тело. Ликион чуть пошевелился и застонал, но глаз не открыл.
— Я задал тебе вопрос, — терпеливо напомнил Иисус.
Кабан откусил у кустика ещё одну ветку и ожесточённо зачавкал. Из пасти в пыль падали крупные капли слюны. Дожевав, он глотнул и нехотя заговорил:
— Кирка оказалась более умелой волшебницей, чем думала сама. А может, и наоборот — слишком неумелой, этого теперь не выяснить. Да, наверное, мы вели себя в её дворце как свиньи. Но наказание за проступок получилось слишком тяжким.
— Одиссей рассказывал, что спас тогда вас, бросившись на Кирку с мечом, — заметил Иисус.
— Одиссея незачем было превращать, он и так всегда был порядочной свиньёй, — зло хрюкнул Перимед. — Как только почувствовал, что начинает обрастать щетиной, сразу задал дёру, только пятки засверкали. Если б не Гермес с противоядием, хрюкать бы твоему Одиссею вместе с нами. Наверняка наш герой потом придумал, что мы в чём-то сильно провинились — ну, там, на жрицу покусились, или храм ограбили, или какое-нибудь священное животное прикончили, поэтому нас боги и истребили, правда ведь?
Иисус промолчал. Кабан засопел, потом глубоко и размеренно задышал, успокаиваясь, и наконец продолжил:
— Я долго думал над тем, что с нами произошло, — и, кажется, понял. Это тело просто не знает, как умереть. В каждого из нас при рождении закладывается связь между телом и душой. Когда душа начинает уставать от жизни, тело это чувствует и отзывается постепенным дряхлением. Кирка своим волшебством разорвала эту связь. Полностью. Свиное тело не слышит голоса человеческой души. Скорее всего, по этой же причине трудно убить или даже ранить оборотня. У любого тела на самом деле огромный запас прочности — это я знаю из собственного опыта. Если бы на него не давил постоянный груз душевной усталости, оно быстро восстанавливалось бы почти при любом повреждении — или даже полностью менялось, в зависимости от обстоятельств.
— Ты уверен? — с интересом в голосе спросил Иисус. — Многие ведь не готовы к смерти даже в преклонном возрасте: душа изо всех сил хочет жить, но тело уже не в силах.
