Путешествие Демокрита | страница 54
— При виде этих несчастных вряд ли кто‑нибудь попытается сорвать золотое украшение с платана, — вздохнул Диагор.
Путешественники свернули с царской дороги и подошли к широкой реке Меандру. Они перешли ее по понтонному мосту, составленному из связанных канатами огромных барж.
Шириной мост был в 2 плефра[15]. Затем они подошли к скрещению дорог, находившемуся на границе трех персидских областей, бывших раньше самостоятельными государствами — Лидии, Карии и Фригии: дорога направо вела от перепутья в Карию, налево — во Фригию. Недалеко от этого скрещения они увидели вбитую в землю мраморную доску с надписью: «Граница Лидии и Фригии». Эту доску поставил когда‑то лидийский царь Крез. Путешественники въехали во Фригию и поехали по зеленой плодородной равнине, покрытой нивами и садами.
Вскоре путешественники вошли в столицу фригийского сатрапа — в большой торговый город Келёны. На высокой скале был виден акрополь города. Под ним они увидели дворец сатрапа и большой сад. Вдоль реки Катарракт путешественники прошли на большой и богатый рынок города Келен; дальше эта река впадала в реку Меандр.
Войдя на рынок, путники увидели его главную достопримечательность: на столбе висела огромная шкура. Она уже вся облезла — очевидно, висела здесь уже очень давно. Демокрит спросил у какого‑то грека, что это за шкура, и грек рассказал ему:
— Нашу реку греки называют Катаррактом, что означает «река порогов», а фригийцы — Марсием, то есть «рекой Козла». Рассказывают, что сатир Марсий, имевший образ человека, но козлиные ноги и хвост, нашел полый стебель тростника, проделал в нем дырочки и стал дуть в стебель. Раздались мелодичные звуки. Так была изобретена флейта. Марсий играл на фригийской флейте и уверял всех, что он лучший музыкант, чем Аполлон, бог музыки, играющий на лире. Аполлон решил состязаться с ним, а судьей состязания они выбрали фригийского царя Мидаса. Мидас признал победителем Марсия. Аполлон, возмущенный таким невежеством, содрал живьем шкуру с Марсия и повесил ее на столбе на рынке в Келенах, а у Мидаса за его невежество в музыке выросли ослиные уши.
— Он так и ходил с ослиными ушами? — спросил Диагор.
— Да, но он закрывал уши высоким тюрбаном, и никто не знал, что у него ослиные уши. Но вот пришло Мидасу время стричь волосы. Он призвал к себе цирюльника, а известно, что все цирюльники — болтуны и что нигде люди не болтают столько, сколько в цирюльнях. Мидас сказал цирюльнику: «Если ты кому‑нибудь разболтаешь о том, что увидишь, я тебя казню самой жестокой казнью». И тут цирюльник увидел у царя ослиные уши.
