— Поди ж ты, — с удивлением произносит Флориан. — Оказывается, я неправильно процитировал. Ну, последние слова молитвы, которые приводит автор Мирча Элиаде, — надо будет мне запомнить его фамилию, похоже, он может оказаться небезынтересен для нас… Так вот, последние слова молитвы, которую они приписывают тебе, звучат не «Отец, помоги мне насладиться», а «Отец, помоги мне кончить». Что, впрочем, одно и то же.
Похоже, Флориан страшно доволен собой.
— Я и не предполагал, что так хорошо знаю индейцев гуарани. Право же, порой мне кажется, что мои старания недооцениваются.
Бабочки и прочие насекомые все так же падают к его ногам. Лили глянула на многоцветную кучу, уже доходящую ему до колен, и нахмурила брови:
— Флориан, прошу тебя, прекрати. Это отвратительно.
Он взъярен. Щеки его залила бледность. Похоже, Лили попала в чувствительное место.
— Дорогая, ты же прекрасно знаешь, что я это не нарочно, — несколько напыщенно произносит он. — Я ничего не могу поделать. Неужели ты думаешь, что мне, Смерти — Смерти Цезаря, Смерти Наполеона, — это доставляет удовольствие? У меня это нервное.
Лили опускает голову. Взгляд ее вернулся на землю. Она замечает обувь и аккуратно сложенные брюки.
— Флориан.
— Да, дорогая.
— А кто был тот солдатик с дурацкой физиономией?
— Откуда ж мне знать? Просто солдатик с дурацкой физиономией.
— Но, в конце концов, нельзя же убивать человека, не поинтересовавшись потом, кого ты убил. Обычно все-таки узнают, кто это был.
На лицо Флориана возвращается улыбка, и он отвечает ироническим тоном:
— Дорогая, старый профессионал вроде меня лишен любопытства подобного рода. Меня уже давно не интересует физиономия клиента. Они хотят доставить тебе наслаждение, хорошо, я их отвожу к тебе. Они всходят на тебя, я их снимаю. Их следует покарать за их невероятные притязания. Ну пойми же, не могу я ласково склоняться над каждой мошкой, имеющей амбиции достичь величия и могущества, которая, потерпев крах, падает на дорогу. Да и тебя они только нервируют.
Однако Лили стоит на своем. Ей главное выдержать стиль, манеры. Она шокирована.
— И все-таки ты должен был бы записать его фамилию. Сообщить, что ли, его семье, право, не знаю…
— Дорогая, наивысшие почести достаются неизвестному солдату. Разумеется, случается клиент, который оказывается на высоте, вот тогда мы записываем его имя для потомков. Устраиваем в честь него праздник… Его… ну да, физиономию… потом изображают на почтовых марках и, кстати, на разных лубочных картинках — как пример для молодежи. Но я же не могу пристально рассматривать каждую букашку. Они разочаровывают тебя, я их убираю. Таков закон. Это История.
