— Полюбуйтесь, где они разложили костер! Рядом сено. Доски. Бревна. Вы что — ненормальные?
— Пассажиры, наверно, — сказал старик. — С пристани.
— Вы что, одни? Без взрослых? — спросила женщина, нацелив на Алешку пламенеющие очки.
— Одни, — робко отозвался Алешка и встал, как перед учительницей.
— Почему?
В другое время Алешка и не подумал бы отвечать ей. Уж если бы очень прицепилась, он бы произнес свой пароль — авось помогло бы. Но сегодня, после всех событий, после всех страхов, после этой ночевки под открытым небом, Алешка послушно ответил женщине, и фамилия отца не прозвучала в его ответе. Может, растерявшись, он забыл о ней, может, засомневался, известна ли женщине эта фамилия? Все-таки их занесло далеко от поселка, и тут могут не все знать отца; вот, например, не знает же цыганенок…
Алешка честно объяснил, как они сели не на тот буксир, как испугались и сошли в Бежицах, ничего не сказав капитану. Только про деньги и билеты Алешка умолчал.
— Значит, вы вдвоем с братом, — определила женщина. — А это кто спит?
— Это цыган, — сообщил Степа с почтением в голосе. — Он кочует. И завтра будет дальше кочевать.
— Он так сам отрекомендовался?
— Ага.
— Антон Тимофеич, взгляните-ка! — сказала женщина. — Как будто знакомый цыган, а?
Старик нагнулся и потыкал кнутовищем в резиновую кеду.
— Бухгалтерский Пашка?
— Ну конечно. Он самый.
— Ах, шантрапа, куда стреканул! — изумился старик. — Опять!
— Паша! — строго позвала женщина.
Цыганенок открыл глаза и вновь быстро зажмурился. Белые его кеды замерли, прижавшись поближе к телу.
— Паша!
— Ну, чего пристали? — тоненько заныл цыганенок, не открывая глаз. — Чего вам надо?
— Отец его по всей деревне разыскивает, мать на себе волосы рвет! — сердито начала женщина. — А он, видите ли…
— Никто там не рвет! — заныл цыганенок. — Я их предупреждал, что все равно убегу!
— Безобразник! Как не совестно!..
— Это им пускай будет совестно! — гневно сказал цыганенок и сел. — Всю мою жизнь заели!
Очки у женщины отчего-то затряслись, замигали.
— Антон Тимофеич, — кудахчущим голосом произнесла она, — отвезите их всех в деревню. Тут недалеко, я пешком доберусь. Цыгана сдайте на руки матери, а этих путешественников — ко мне домой. Завтра придумаем, как быть.
— Все равно не буду! — закричал Пашка угрожающе.
— Держите его крепче, Антон Тимофеич. А ты, юноша, сообщи-ка свой адрес. Я на пристани телеграмму отправлю, чтоб родные ваши с ума не сходили…
Алешка назвал городской адрес, женщина, наклонясь к огню, записала его на каком-то бланке с печатью и ушла, сверкнув на прощание очками.
