Жанна усмехнулась:
— Может, еще как может. Игорь умел любить, как никто другой. В нем было столько чувства, столько страсти, нежности… А вы не знали? Откуда! Только карьера — все остальное для дураков! — Жанна подошла к окну и отодвинула занавеску — за окном облетала осень, красными и желтыми листьями, как в Тамарином сне. Жанна резко обернулась. — А знаете, он жалел вас, поэтому и не уходил ко мне. Все говорил: «Она же не умеет любить, совсем. У нее та часть мозга, которая отвечает за эмоции, атрофирована. Так ее создала природа, она не виновата. Вот защитит докторскую, тогда все и решится». Я его не торопила. Зачем? Я с ним и так была счастлива. Мы с ним наговориться не могли, все интересно, все вместе… — Жанна села напротив Тамары, что-то машинально переставляла на кухонном столе, поправляла. — Игорь страшно переживал, что вынужден жить во лжи, что эту ложь каждый день видит сын. Вот сердце и не выдержало… В последнее время он часто говорил, что потерял чувство дома, а это так страшно.
— Раскладушка… — прошептала Тамара.
— Что вы сказали? — не расслышала Жанна.
— Ничего, извините.
Тамара вышла на улицу и быстро пошла к машине, не замечая начавшийся дождь. Ее муж — да он предатель! Если бы она узнала, что у Игоря была любовница — не от слова «любить», а от словосочетания «заниматься любовью», она не стала бы делать из этого трагедию. В конце концов, Тамара и сама не упускала случая встряхнуть гормональную систему, но это не имело никакого отношения к их с Игорем отношениям, к их семье. Тамара оставляла и за Игорем такое право — лишь бы она не знала об этом. Но он изменил ей самой страшной, самой настоящей изменой, предал их общую жизнь… Общую? Разве у них была общая жизнь? Общая квартира, общая постель, общие знакомые — но разве это и есть общая жизнь? Общая жизнь у него была с Жанной, оказывается. Тамара поняла, что за эти несколько минут в квартире Жанны она потеряла мужа второй раз. В ее четко распланированную, такую удобную и правильную жизнь ворвалась какая-то непонятная сила. Эта сила стучалась, рвалась в ее сознание, в ее плоть и кровь. Хотела что-то объяснить, заставить посмотреть на мир иначе, но Тамара сопротивлялась — она не хотела смотреть на мир иначе. Гнала эту силу прочь, но та не уходила. Шла рядом, след в след, и нашептывала: а что если Игорь был прав, и только в любви смысл всего? Только она может оправдать приход человека в этот мир? Любовь подарила Игорю сына, повторила его в ребенке, а значит, увековечила. А ты? Что оставишь ты, когда придет твой час? Диссертацию, которая нужна разве что тебе? Звания, должности? Почва уходила у нее из-под ног, вся ее жизненная философия, выстроенная и выстраданная, теряла смысл. А любая система, лишенная смысла, не имеет 16 права на существование. Итог очевиден: она, Тамара Вересова, не имеет права на существование. Но ведь ей всего тридцать пять, и не все потеряно? Нет, поздно… Игорь ошибался — она такой не родилась, она такой себя сделала — сама. Ей удалось превратить себя в монолит, в интеллектуальную машину, в которой эмоции не предусмотрены. Тамара прекрасно помнила, как это случилось, помнила до мелочей, но никогда никому не рассказывала.
