Чем дальше говорил Есениус, тем больше хмурилось лицо императора. В конце концов он не выдержал и нетерпеливым жестом прервал доктора.
— Мы надеялись, — раздраженно сказал император, — что узнаем мнение врача; богоспасительные речи мы в достаточной мере слышим от своего духовника и для разнообразия от архиепископа. От вас нам хотелось бы услышать нечто иное.
Есениус чувствовал, как приливает к лицу кровь, как заливает все его тело горячая волна. Курфюрст Саксонский говорил с ним иначе. Но что вспоминать об этом? Ведь он сам в какой-то степени виноват!
— Я весьма сожалею, ваше величество, что не могу сообщить вам что-нибудь более приятное, чем то, что уже сообщил. Старость и смерть нельзя обойти или миновать, ибо они результат разрушительного действия неудержимо текущего времени. А время остановить невозможно. Как не в силах человека сделать так, чтобы вечно стояли весна и лето, так невозможно уберечь человека от разрушительного действия времени. Вот почему я не верю, что можно создать panacea vitae, которая дала бы людям вечную молодость.
— Жаль, — разочарованно бросил император. — Были у нас алхимики, которые уверяли, что открыли тайну panacea vitae. Правда, метод их был несколько сложен, поэтому нам хотелось, чтобы они сперва испробовали его на себе. Однако эти люди покинули наш город раньше, чем произошло их омоложение.
В уголках рта Есениуса заиграла улыбка. Он понимал, прекрасно понимал, почему алхимики исчезли еще до того, как окончился их опыт. Золото для них было куда дороже сомнительной молодости. Но императора было весьма трудно в этом переубедить.
— А вы, наш астролог Браге? Что вы думаете на этот счет? Не находится ли panacea vitae в какой-либо зависимости от звезд?
— Пусть извинит меня ваше величество, но такой зависимости мне еще не приходилось наблюдать. Но, если ваше величество пожелает, я направлю свои исследования именно в эту сторону.
— Нет, не надо. Нам казалось, что у вас уже есть опыт в этой области тайных наук. Но, если вам придется начинать все сначала, тогда не надо. Лучше продолжайте свои наблюдения небесных тел. Пожалуй, больше всего в этом осведомлен раввин Лев. Хорошо бы его позвать и спросить, как далеко он продвинулся в своих опытах со времени нашей последней встречи… Но как жаль! Ведь если верить вам, господин доктор, то невозможно приготовить даже lapis philosophorum![8]
Есениус знал о слабости императора к алхимии. Ведь во всей Европе говорилось, что на пражском Граде знаменитые алхимики стоят друг за друга горой и что каждый из них снискал у императора расположение, ласку и полный кошелек.
