– Реджинальд Бартоломео, – возгласил я. – Ты уже видел, как плохо сделалось твоему наставнику, когда эта штука вошла в его тело. Не доводи до греха!
Это называется блеф. И сработал он блестяще – остаток пути мы проехали в мире и согласии.
В огромном доме графини Фам Пиреску горел свет. Не спят, волнуются, ждут. Оно и понятно. Мы с Реджи "спешились" и подошли к воротам. Я нажал кнопку звонка. Почти сразу из динамика раздался встревоженный голос графини.
– Кто там?
Надо же, сама на звонки отвечает… Мать…
– Это Волш… То есть барон Сомверстоунский с сыном… вашим.
Графиня в ответ заохала:
– Наконец-то! Господи, наконец-то!
Раздался щелчок, и путь был открыт. Не успели мы подойти к самому дому, как навстречу нам выбежали все его обитатели – графиня, Гертруда и неправильная прислуга. Реджинальд бросился к матери и скрылся с глаз, утонув в ее объятиях. Гертруда подошла ко мне со счастливой улыбкой.
– Барон, мы вам так благодарны… У меня просто слов нет.
Честное слово, я был тронут. Даже немного смутился.
Выпустив Реджинальда подышать, графиня тоже принялась осыпать меня благодарностями. Я переминался с ноги на ногу, приговаривая: "Ну, что вы, не стоит, какие пустяки, не за что, право, не за что". Наконец Ее Сиятельство обратила внимание, что кого-то не хватает.
– А где же Влад и Бертольд?
Я вздохнул. Увы, придется рассказать…
– Влад убит. Бертольд в больнице.
– Влад убит??? Кем???
– Мной.
– Вами??? – в голосе графини послышалось уважение.
Гертруда сделала круглые глаза и восхищенно прошептала:
– Вы настоящий рыцарь… Одолеть вампира простому человеку не под силу.
Хм… Думаю, не стоит посвящать их в подробности моей победы, а то они могут стать на сторону господ моралистов. Честно говоря, я полагал, что известие о смерти гувернера вызовет хоть какое-то подобие печали у этих дам. А они не скрывают радости… И кто их за это упрекнет?! Не я, это уж точно.
– Скажите, барон, а почему Бертольд в больнице? – полюбопытствовала графиня.
– Господин Булдеску его немного покусал в область шеи, – объяснил я.
Дамы потрясенно охнули, и даже неправильная прислуга изобразила на лице озабоченность.
– Бедняга Бертольд! – воскликнула Гертруда, пустив из левого глаза слезинку.
– Бертольд – героическая личность! – с пафосом заявила Гертруда.
– Вы полагаете? – спросил я не без намека.
– Конечно! Он пострадал, борясь со злом и защищая ребенка!
Что-то в моем выражении лица заставило ее засомневаться в героизме управляющего.
