— М-да, — произнес он, скашивая глаза на спасительно звякнувший телефон. Снял трубку, послушал. — Параллельный. Никак отдельного не добьюсь. — И положил трубку.
— Это хорошие ребята, — торопливо влез я в брешь, пробитую Лильмельяной.
— Да! Хорошие! — выкрикнула одна из родительниц.
— С вами мы уже беседовали, — сказал Ковырин. — Родители могут быть свободны.
— Мы и были свободны, — с достоинством ответила родительница. — Странный у вас лексикон!
— Вот, товарищ капитан, легко ли быть молодым? — обратился к Ковырину Игонькин.
— Молодым? — вопросил Ковырин. — Молодым быть — раз плюнуть. Вещевое и продовольственное снабжение обеспечено — раз, повышение знаний подкреплено учебной базой — два, а в-третьих и в-четвертых, ничего не ценят, и тут «Литературная газета» права. Легко ли быть молодым? Ты вот сел на родительское место и сидя разговариваешь, рассуждаешь, понимаете ли. А легко ли быть стариком, а легко ли быть взрослым? Теперь садись, — велел он вставшему Игонькину. — Нет, стой. Кем хочешь быть?
— Собирался пойти в медбратья, но потом передумал. Надоело.
— Вот! — выстрелил Ковырин. — Сам выбрал и самому надоело! И от этого все беды. Еще чего выберет, и опять надоест. А время идет, а родители кормят, а государство терпит! Как это называется?
— Бардак, товарищ капитан.
— Сережа! — всплеснула руками Лильмельяна.
— Ничего, ничего. Иногда в экстремальных случаях оно ничего. Если бардак, то как его ни приукрашай, какие вывески ни налепливай, все бардак и будет. Так что в иных вещах надо вещи называть своими именами. Надо, чтоб человек сидел не по своим вертлявым желаниям, а по силе государственной необходимости. Вот и будем крепки. Я против безработицы, но за дисциплину. Садись. Следующий! — Он показал на Пчелинцева. — Тебе есть что сказать?
Пчелинцев вскочил.
— Я живу в районе-новостройке, и мне, как и моим товарищам, некуда пойти, не на что смотреть. Всюду безликая, похожая одна на другую архитектура. Какие же мысли зародятся при взгляде на нее? Никаких. Где же кипит жизнь в нашем районе? В павильоне, расположенном на месте аптеки и называемом «Пирамидон». А еще есть загон.
Не успели мы отреагировать, как в комнате импозантно возник Лева с базы.
— Здравия желаю. Вызывали?
— Садись, — велел Ковырин.
Такое обращение утешило меня: не одному мне тыкают.
— Ты их знаешь? — указал Ковырин на ребят.
И тут Лева меня потряс:
— Ни разу не видел.
— А этого? — Ковырин показал на меня.
Лева взглянул, увидел мое недоумение, понял, что я не смогу подыграть, и вздохнул:
