Нам предстояло провести три игры с "Белыми Носками", но первую игру отменили из-за дождя. Главным судьёй был давний знакомый Дузена, Хай Вендерс, и он лично сообщил мне эту новость. Я приехал на "Болото" рано, потому что грузовик с формой по ошибке отправили в Айдлуайлд, и я должен был проследить, чтобы её доставили назад. Надеть её мы должны были лишь через неделю, но я чувствовал себя спокойнее, зная, что проблема решена.
Вендерс сидел на маленьком стуле рядом с комнатой для судей и листал книгу в мягкой обложке, на которой красовалась блондинка в нижнем белье.
— Твоя жена, Хай? — спросил я.
— Подружка, — ответил он, — Езжай домой, Грэнни. Прогноз обещает, что к трём часам тут будет лить как из ведра. Я жду ДиПунно и Лопеза, чтобы официально объявить, что игра отменена.
— Окей, — говорю я, — Спасибо.
Я направился к выходу.
— У этого твоего чудо-мальчика всё в порядке с головой? Потому что он разговаривает сам с собой в "доме". Шепчет — хер заткнёшь.
— Он, конечно, не вундеркинд, но и не сумасшедший, если ты это имеешь в виду.
В этом я ошибался, но откуда мне было знать?
— А что именно он говорит?
— Да я толком и не расслышал, когда стоял позади него во второй игре с Бостоном, но он говорил о самом себе в этом… как его? … третьем лице. Сказал что-то вроде: "Я могу сделать это, Билли". А после того, как не смог поймать мяч, отскочивший от биты, который мог стать третьим страйком, он сказал: "Прости меня, Билли".
— И что с того? До пяти лет у меня был невидимый друг по имени Шериф Пит. Мы с Питом были грозой шахтёрских городков.
— Да, но ему-то уже не пять. Разве что мозгов у него, как у пятилетнего, — Вендерс постучал себя по толстому черепу.
— Возможно, его показатель отбивания скоро перевалит за пять сотен, — сказал я, — это всё, что имеет значение для меня. Плюс, он чертовски хорош в "доме". Признай это.
— Признаю. Этому сукину сыну неведом страх. Что ещё раз доказывает, что у него не все дома.
Я не собирался слушать, как судья оскорбляет одного из моих игроков, и поэтому сменил тему разговора и спросил — полушутя — будет ли он честно судить завтрашнюю игру, в которой будет подавать Дузен, который для него как заноза в заднице.
— Я всегда сужу честно, — сказал он, — Дузен — высокомерный козёл, считающий, что ему давно обеспечено место в Зале Бейсбольной Славы. Он ни разу не взял на себя вину за собственные ошибки. Он — вечно спорящий сукин сын, которому пора понять, что со мной такие фокусы не пройдут. И даже после этого я буду судить честно, также, как делаю всегда. Не могу поверить, что ты об этом спросил.
