— Ты хочешь сказать, что мой кэтчер бросил твоего назначенного раннера через чёртово плечо и разрезал ему лодыжку ногтями?
— Так говорит Андерсон, — заявил Пинки, — Андерсон говорит, что он почувствовал это.
— А растяжение у него тоже от ногтей Блейкли, так что ли?
— Нет, — признал Пинки. Лицо у него уже было красным, и не только от бешенства. Он понимал, как звучат его слова, — Он говорит, это случилось при падении.
— Повтори-ка ещё раз, — говорю я, — Ногтями? Это же полное дерьмо
— Я хочу видеть руки этого парня, — сказал Пинки, — И вы мне их покажете, или я, бля, заявлю протест.
Я думал, Джо пошлёт Пинки куда подальше, но этого не случилось. Он повернулся ко мне.
— Скажи Билли, чтоб явился сюда, и показал мистеру Хиггинсу свои ногти, как показывал учителю в школе после произнесения Клятвы Верности.
Я привёл парня. Он пришёл охотно, несмотря на то, что на нём не было ничего, кроме полотенца, и, не возражая, показал свои ногти. Они были короткие, чистые, не поломанные и даже не загнутые. Не было даже кровоподтёков, которые непременно должны были остаться. И всё же одну вещь я заметил, хотя и не придал ей значения: пластырь исчез с его среднего пальца, и я не видел никакого заживающего пореза — только чистую кожу, розовую после душа.
— Доволен? — спросил Джо у Пинки, — Или может хочешь заодно проверить, чистые ли у него уши?
— Иди в жопу — сказал Пинки. Он встал, протопал к двери, выбросил жвачку в корзину для мусора — шлёп! — затем повернулся: "Мой парень говорит, что твой парень порезал его. Говорит, что почувствовал это. А мой парень не врёт.
— Твой парень захотел стать героем, вместо того, чтобы остаться на третьей и дать шанс Пирсалу. И теперь, чтобы снять себя вину, он скажет что угодно, даже что луна сделана из старых труселей его папаши. Ты знаешь, что произошло, и я знаю. Андерсон порезался своими собственными шипами, когда перелетел вверх тормашками. А теперь вали отсюда.
— Вам это так с рук не сойдёт, ДиПунно.
— Да ладно. Что ж, завтра игра в то же время. Не опаздывай.
Пинки вышел, отламывая свежий кусок жвачки. Джо барабанил пальцами по столу рядом с пепельницей, потом спросил парня:
— Теперь, когда мы одни, скажи, ты ничего не делал Андерсону? Скажи мне правду.
— Нет, — никакого замешательства, — Я ничего не делал Андерсону. Это правда.
— Хорошо, — сказал Джо и поднялся, — Очень приятно слегка покопаться в дерьме после игры, но пойду-ка я домой, пропущу стаканчик. А после, пожалуй, трахну свою жёнушку на диванчике. После победы в День Открытия у меня всегда стояк.
