— А чего решать? Увольнять меня надо, — не унималась я. — Я отработал здесь десять лет, и отработал не на лесоповале, мне было хорошо здесь, от академии я много получил, я ей очень благодарен. Я, конечно, привык к ней, для меня это родной дом и мне больно его покидать. Но кому здесь нужен фотограф?
— Не горячись, ну, что ты прямо… Не надо увольнять тебя и не надо тебе увольняться. Придумаем что-нибудь. Столько лет ты уже отработал на одном месте и что…? Вот так просто уйти? — да, просто отсюда не уйдешь. Но Виктору Ивановичу я была благодарна за поддержку, мне было приятно хорошее отношение хорошего человека. — Давай прощаться, придумаю что-нибудь, отдыхай в праздники, после Нового года как-нибудь увидимся, — и мы опять принялись поздравлять друг друга с наступающим. Господи, когда же он уже будет! И побежала обедать в столовую.
* * *
Судак в кляре с соусом корнюшон ждал нас в славной академической столовой. Еще во времена нашей работы здесь в академии это замечательное блюдо навсегда изменило Катино имя. За обедом пятилетней давности оно вдохновило меня на очень «поэтичную и складную» рифму:
Эксибишэн, эксибишэн,
Два корнишэн
И компот.
Следующей была: «Корнюшончик — катюшончик». И моя красавица Катя стала навсегда для всех Катюшоном.
* * *
После нашего обеда я успела отвезти Катюшона в мастерскую, заехать домой, забрать Машу и приехать к трем часам непонятно зачем, предположительно за дорогими призами, на Маросейку. (Дотащить бы до машины телевизор!) Шикарная вывеска с изображением всей нашей планеты, не хухры-мухры тебе, висела перед нужным входом, у него же стоял совсем молодой человек. Костюм, галстук, серый, с огромными плечами, плащ и ослепительно белая рубашка на этом аккуратно стриженном молодом человеке должны были говорить о солидности и безупречной репутации фирмы.
— Здравствуйте, Вам на второй этаж, — с привычной отработанной улыбкой произнёс он привычную отработанную фразу.
«В армию тебе надо, а не хуем груши околачивать здесь на входе», — подумала я. Специфический румянец, зардевшийся на его щеках, делал молодого человека похожим на солдата первого года службы, у них обычно такой.
Мы вошли в указанную дверь: Со второго этажа по лестнице спускалась с совершенно неосчастливленными подарками лицами семейная парочка немолодых евреев.
— А телевизоры ваши где, — усмехнулась я.
— Да, какие телевизоры: — мужчина обиженно махнул рукой. — Таймшер это, на путевки опять разводят. Два часа просидели, лекцию слушали. Плати несколько тысяч и отдыхай раз в год по неделе, а где их найдешь потом, если заплатишь, — разочарованию их не было предела, эта симпатичная пара чуть не плакала. — Перед Новым годом: так не кстати, с работы отпросились: мы на пенсии, но работаем. Внуков пришлось через всю Москву к их тетке везти — это вторая дочка наша, а оттуда полтора часа сюда ехали. А сейчас обратно: Вот старые дураки, второй раз уже попадаемся.
