Самые значительные в жизни вещи приходят неожиданно, словно летняя гроза, от которой не скроешься. Да и зачем? Пьянея от хлынувших с небес водяных потоков и насыщенного озоном воздуха, уже не прячешься, сливаясь с земной стихией, древней, как языческие боги, как сама эта дикая и прекрасная природа, шальная, зеленая, мокрая, колдовская…
Вот так, словно выпил приготовленное в полнолуние приворотное зелье, Влад и влюбился. Словно нырнул в омут, откуда нет возврата, – сразу, с головой. Обыкновенная женщина, измученная неурядицами, вечной нехваткой денег, болезнями детей, одинокая в своей борьбе за жизнь, как тонкая береза на открытом всем ветрам утесе, Людмилочка сделалась его тихой радостью.
Ему было спокойно и хорошо, когда она смотрела на него своими необычными, темно-желтыми янтарными глазами, расчесывала волосы цвета пшеницы, улыбалась, как умела только она одна, – понимающе, устало и печально. Владу тогда хотелось горы свернуть, чтобы стереть эту женскую печаль с ее светлого лица. Да если бы ей отдохнуть, дать сердцу немного счастья, – она бы засияла, как жемчужина в лучах солнца. Ей бы равных не было!..
– Ты что, спишь, что ли? – насмешливо спросил Сиур.
– Черт, такое в голову лезет!
– Тину и Людмилу оставляю на тебя. Не знаю, когда вернусь… Смотри, за женщин отвечаешь головой.
– Насчет женщин мог бы и не говорить, они у меня будут в порядке. Глаз не спущу.
– Хотелось бы верить…
– Да не волнуйся ты. Сам будь осторожнее.
* * *
Тина лениво перебирала читательские карточки. Пасмурная погода ее расхолаживала. Хотелось огня, жареного мяса, горячего вина, старинной музыки. Чтобы на коленях – теплый мягкий плед, под головой – большая подушка… Чтобы Сиур сидел рядом. Пусть бы просто молчал или курил… Она быстро привыкла к его вниманию, заботе и нежности.
Те страшные события, которые соединили их, казались странным вымыслом, прихотливой игрой воображения. По прошествии времени она все чаще задавала себе вопрос: а было ли все это на самом деле? Или привиделось?
Но Альберт Михайлович, добродушный старик, коллекционер антиквариата, интересный собеседник, с которым она неожиданно подружилась в библиотеке, больше ей не звонил. И не позвонит. Никогда. Потому что он мертв.
Великолепная вдова Виолетта Францевна, к которой они с Людмилочкой ездили гадать, – величественная дама с египетским украшением на шее, тщательно следившая за своей внешностью, уже никогда не состарится. Она тоже мертва.
