Всю дорогу на улицу Мадлен лорд Харткорт спрашивал себя, кем его считают приятельницы Генриетты: глупцом или благодетелем? Он понимал: стоит ему шевельнуть пальцем, и любая из них с радостью поменяется местами с Генриеттой. Он не страдал от излишней скромности и хорошо знал себе цену. В Париже была масса богатых мужчин, но в большинстве своем немолодых, непредставительных и нетитулованных. Кроме того, подавляющая их часть была жената, а с женами всегда возникало множество сложностей. Конечно, вероятность того, что дамы из высшего общества и полусвета когда-либо встретятся, была крайне мала, однако любовниц никогда не покидало чувство – об этом ему в минуты откровений рассказывала Генриетта, – что жена – это враг, который изо всех сил старается уничтожить «сердечную подружку» мужа.
«Это вызывает – как бы поточнее выразиться – ужасное ощущение, будто кто-то стоит с ножом за твоей спиной, – рассказывала Генриетта, – и ты постоянно сознаешь, что она молится о том, чтобы тебя постигла неудача. Так хорошо, что ты холостяк».
«Когда-нибудь и я женюсь, – ответил тогда лорд Харкорт. – У меня в Англии большой дом, богатое поместье, и рано или поздно мне придется подумать о наследнике».
«Как ты думаешь, мне пойдет свадебный венок? – спросила Генриетта. – Тебе придется жениться на мне, чтобы выяснить это».
Она шутила, и они оба смеялись над ее словами. Дамы полусвета знали свое место и редко, можно сказать никогда, не покушались на те права, что принадлежали исключительно женам.
Теперь же, к досаде лорда Харткорта, ему опять вспомнился тот разговор. Наследник! Да, ему очень скоро придется задуматься об этом. Его сердце замерло от отвращения при мысли о дебютантках, которых начинают вывозить в свет, об их мамашах, снующих по бальным залам Лондона. В глубине души он понимал: Генриетта права, иметь женатого покровителя утомительно. Женатый мужчина должен сидеть дома с женой, но боже мой, если его жена будет похожа на одну из этих дебютанток, семейная жизнь ему быстро наскучит.
«Что со мной? Почему я так серьезен сегодня?» – спрашивал себя лорд Харткорт, хотя знал ответы на эти вопросы. Если честно, его совсем не тянет к «Максиму», он не горит желанием смотреть, как Генриетта красуется перед всеми в изумрудном ожерелье, стоившем ему таких денег.
Первым, кого он встретил у «Максима», был его кузен Берти, который стоял облокотившись на перила и выглядел весьма расстроенным.
– Она не пришла, – сообщил он лорду Харткорту.
