Грехи дома Борджа | страница 92
– Ты рада приезду Ипполито?
Я стояла спиной к Анджеле, искала в шкатулке ожерелье, подаренное донной Лукрецией по случаю моего крещения. Когда подруга не ответила, я обернулась и взглянула через ее плечо на отражение в зеркальце. Она не сразу поняла, что я за ней наблюдаю, и мне удалось прочесть на ее лице страх и смятение потерянного ребенка. Видимо, отношения с доном Джулио зашли гораздо дальше, чем я предполагала. А потом ее глаза в зеркальце поймали мой взгляд, и она улыбнулась.
– Что ты будешь делать, когда приедет Чезаре? Отдашься ему?
– Так он все-таки приедет? В письме об этом ничего не сказано.
– Чезаре никогда не сообщает о своих намерениях. Ты же знаешь, какой он. Даже камердинеру и то, наверное, не говорит, когда принести воду для бритья, такой он скрытный. Но он обязательно приедет, уже совсем скоро, и тебе нужно четко определиться в своих желаниях, прежде чем он зажмет тебя в каком-нибудь темном углу и начнет покусывать мочку уха.
От одной этой мысли у меня затвердели соски и появилась знакомая тяжесть между бедрами, с которой так умело справлялись ловкие пальцы Анджелы. Подойдя сзади, я обняла ее за талию и прижалась щекой к спине, почувствовав переплетенную крест-накрест шнуровку лифа. Мои ладони легли ей на живот, и сначала она расслабилась, но затем напряглась и рывком обернулась, сбросив мои руки.
– Прекрати! Мы больше не дети. Хватит с нас игр.
– Это из-за Джулио? – спросила я, вновь занявшись шкатулкой.
– Из-за тебя и Чезаре, – заявила она. – Он не потерпит, чтобы его попусту дразнили. Наверное, чем коварнее человек в своих поступках, тем больше он ценит прямоту в других. Если он написал тебе о любви, то будь уверена: он имеет в виду нечто большее, чем обмен сонетами и букетиками. Ты должна его понимать, иначе… никто не знает, что может случиться.
Я вспомнила язык и мизинец, выставленные в тюремном окне Савелли, но они не показались мне такими ужасными, как в тот раз, когда их описывал маленький Хаим, убедившись, что отец не слышит, прежде чем сообщить все неприятные подробности. Как-то не верилось, что все это сотворил человек, написавший странное, двусмысленное и откровенное письмо.
Видимо, я должна теперь воспринимать его серьезно, как своего любовника. Осознав это, я не испытала радости. Оставалась одна проблема…
– Но что будет, если я не окажусь девственницей, когда выйду замуж?
Другое дело Анджела – близкое родство со Святым Отцом сделает ее желанной невестой при любых обстоятельствах. Отрезанная от родной семьи, я не получу иного приданого, чем то, которое даст мне донна Лукреция, и никаких ценностей, кроме собственной добродетели, у меня нет.