– Курьер прибыл из Красного Села, – сказала Анюта, сочувственно глядя на барыню. – С его благородием беда…
Леля только и успела всплеснуть руками, как из освещенной гостиной показался человек в конногвардейской форме:
– Сударыня, я прислан из Красного Села сообщить вам, что супруг ваш тяжело пострадал и находится сейчас под наблюдением врачей. Говорят, желательно было бы, чтобы вы прибыли незамедлительно. В город перевозить его боятся, поскольку состояние тяжелое…
Курьер говорил быстро, сочувственно, а Леля как стояла, прижав руки к горлу, так и двинуться не могла. Как же ей еще на улице в голову не пришло, что курьер мог прибыть не к Ивакину, а к ней? Да просто потому, что она вообще забыла в эту ночь о существовании в ее жизни мужа. Вот и сейчас… Она должна была испытывать страх за жизнь Эрика, да и страх за себя – а если с ним и в самом деле все плохо, как же она останется – вдовой с тремя детьми?! Как будет их поднимать?! Легко ли?!
Но тревога мигом улеглась. Как если бы кто-то всеведущий посулил ей, что все будет хорошо, и не просто посулил, а клятвенно пообещал, да еще печатью заверил!
Леля пролепетала, что нынче же отправится в Красное Село, и приказала кухарке напоить курьера чаем и накормить завтраком на кухне. Та отправилась спешно раздувать самовар, истопник поспешил к плите. Потом Леля спросила у нянек, как дети. Все трое малышей спокойно спали. Да и неудивительно: на часах едва пробило пять.
Леля отогнула штору, посмотрела в окно: рассвет уже разгорелся вовсю, пышный июльский рассвет…
– Анюта, мне надо прийти в себя, – чуть слышно пробормотала Леля, помня о том, что ее могут услышать обе няньки и вторая горничная. – Это известие меня… подкосило. Начните собирать мне вещи в дорогу, пусть наймут карету… хотя нет, я поеду поездом. Анюта, погляди, во сколько можно выехать?
Анюта ринулась в прихожую, где в столике под зеркалом лежали расписания Балтийского и Московского путей сообщения.
Железную дорогу до Красного Села открыли уже больше десяти лет назад, однако Леля не любила поезд. Но если посылать за извозчиком (собственного выезда у Пистолькорсов не было, слишком дорогое удовольствие, довольно того, что три коня стоят в гвардейской конюшне, к тому же в Петербурге так много извозчиков, что легко нанять в любую минуту!), то можно выехать хоть через полчаса. Поезд же отправляется по расписанию, и не раньше восьми утра…
– В половине девятого отправление, – выглянула из прихожей Анюта. – А следующий – в одиннадцать часов пойдет.
