…Наутро Эрик уехал в полк, а через две недели у Лели начались уже знакомые ей приступы тошноты. Спустя девять месяцев она родила дочь Ольгу. Вслед за ней – Марианну.
За три года брака – трое детей. Три ночи зачатия. И бесконечные дни и ночи тошноты, головокружений, отвращения к жизни…
После рождения Марианны Леля поняла, что больше не может так жить. Она была настолько измучена физически, что даже к новорожденной не испытывала никаких чувств. Да и старшие дети постепенно от нее отдалялись, вернее, это она отдалялась, всецело перепоручив их нянькам. Леля была еще слишком молода и неопытна, она еще недостаточно хорошо знала себя и не понимала толком, что принадлежит к числу тех женщин, для которых любовь к детям всегда неразрывно связана с любовью к мужчине. Если эта любовь счастливая, она любит и детей. Если сердце пусто или не находит ответной любви, дети словно перестают существовать для нее. И вызывают только раздражение, как досадная помеха.
Да все теперь вызывало у Лели раздражение, все стало досадной помехой! Вслед за осознанием невозможности такой жизни пришло нежелание так жить, а потом и нежелание жить вообще.
Все надеялись, что это состояние пройдет, вот-вот пройдет, однако оно не проходило. Днем Леля еще как-то держалась, однако ночью сил держать себя в руках не было. Сны ее были наполнены ужасом перед появлением Эрика, и, даже когда он уезжал на маневры в Красное Село, Леля непрестанно боялась его возвращения. Этот страх приобрел характер мании, которая напоминала сумасшествие.
Спустя месяц после рождения младшей дочери у Лели наступил кризис. Однажды, в состоянии жесточайшего нервного потрясения, почти не сознавая, что делает, она тайно выбралась ночью из дому и побрела, сама не ведая куда…
* * *
Первым делом, зайдя в ванную комнату, Элла всегда проверяла, надежно ли заперта дверь и занавешены ли окна. Эти глупые девчонки, служанки, обожают неожиданно ворваться – якобы чтобы помочь госпоже. А сами так и шарят глазами! Элла совершенно точно знала, что не переживет, если на нее, обнаженную, упадет чей-то любопытный взгляд. Какой стыд! Какой бешеный стыд! После этого только сразу покончить с собой. Она даже очень открытые платья стыдилась носить. Ни в коем случае не декольте! Только слегка опустить вырез ниже ключиц. И непременно цветок или бант по краю выреза, чтобы на виду осталось как можно меньше голого тела. И вообще – она предпочитала носить платья с высоким воротом, отделанным кружевом. Ей шло необыкновенно… придавало особенную беззащитность ее хрупкой красоте.
