— Ну и зря, — с присущей ей прямотой заявила Воронцова, — надо было, чтобы ваша невеста с нами поехала.
Не поняла, значит, и Воронцова, что действительно все не так просто…
Радостный вопль Вити Прохорова: «Снижаемся, снижаемся!» — отвлек Ивана от его нелегких дум. Тундра встречала новоселов разливом электрических огней. Постепенно разряжаясь и наконец совсем растворясь в непроглядной темени со стороны тундры, у моря они обрывались сразу, резко очерчивая береговую линию.
Самолет стало потряхивать на воздушных ухабах.
— Совсем как на земле, — заметил Карташев. — Едешь себе, едешь по трассе — дорога, как полагается. К поселку подъезжаешь — обязательно тряска начинается. Колдобины, гребенка, ямы. Словно именно здесь, у поселка, и смотреть за ней некому. Точно так и в воздухе. Сколько ни летаю, обычное дело — к аэродрому подлетаешь, — как по вывороченным булыжникам, тарахтишь.
Навстречу самолету летели две пунктирные трассирующие линии огней посадочной площадки. Легкий толчок, еще один, еще, короткая пробежка и — сразу же ударившая в уши тишина.
— Ну вот, — отрываясь от иллюминатора, поднялась со своего места Клава, — мы и приехали. Здравствуй, тундра!
— А ты не спеши, дочка, — поправил девушку Семен Павлович. — Это еще не тундра, а парадный подъезд. Тундра впереди, как полагается.
И действительно, их более близкое знакомство с Заполярьем началось лишь спустя несколько дней, когда был сформирован тракторный санный поезд из трех мощных восьмидесятисильных машин, впряженных в огромные сани-волокуши. Они-то и должны были доставить людей, оборудование и материалы к месту расположения будущего горного участка. Предстоял трехдневный переход по заснеженному бездорожью в глубину тундры, туда, где, растворившись во мгле, исчезали зажженные человеком огни, где разжечь их предстояло им, комсомольцам-новоселам.
В районном центре к группе Гладких присоединилось еще человек десять горняков, добровольцев с близлежащих предприятий. Среди них внимание Ивана привлек высокий худощавый парень, горный мастер с прииска «Арктический».
— Анатолий Волков, — представился он, когда Гладких зашел к ним в комнату поселковой гостиницы, принявшей на несколько дней новоселов. Представился таким тоном, как будто именем своим и фамилией все сказал.
— Гладких, — ответил Иван и, улыбнувшись, предложил — Что ж, теперь на правах старого знакомого, может быть, и с остальными познакомишь.
— Можно, — охотно согласился Волков, — Саша Никитин.
