Понеслись под уклон хлопотливые, полные больших и малых предотъездных забот дни. А накануне отъезда чукотцев, как их называли теперь на участке, и уезжающие и остающиеся собрались в последний раз вместе. Это не было заранее намеченным официальным мероприятием. Не было президиума, предварительно записанных на бумажку речей, регламента и повестки дня. Просто закончился киносеанс, и не успел зажечься в зале свет, как послышались звуки гитары и всем знакомый голос Геннадия выплеснул в темноту первые слова задорной частушки:
Не посетуйте, что мы
Удираем с Колымы…
Сидевшие рядом с ним чукотцы дружно подхватили:
Ведь не к теще на блины —
На Чукотку едем мы.
Генка продолжал:
Топни, топни, нога,
Выбивай чечетку…
И — снова дружный хор:
Не страшна нам пурга,
Берегись, Чукотка!
Кто-то, смеясь, стал пробираться поближе к певцам, кто-то, предвкушая веселое продолжение этого импровизированного концерта, снова сел на свое место.
Покидаем дивный край
И грустим от этого, —
выводил между тем Генка с невозмутимым спокойствием, а кругом подхватывали:
Выйдешь замуж — вспоминай
И про нас, Просветова.
Ойкнула, смеясь и закрывая лицо руками, Катя. А Воронцов, переждав хохот, уже вгонял в краску Сергея и Клаву:
Только нам отстать негоже,
Из того же теста мы.
Мы от вас увозим тоже
Жениха с невестою.
Хохот нарастал, и Генке все труднее было перекричать с трудом утихавший зал.
Не пора ли нам прощаться?
Завтра утром едем мы.
Будем, братцы, там брататься
С белыми медведями.
Теперь уже припев подхватили все:
Топни, топни, нога,
Выбивай чечетку.
Не страшна нам пурга,
Берегись, Чукотка!
Иссякли частушки, но никто не расходился. Все вместе спели любимую: «…Меня мое сердце в тревожную даль зовет…»
Были и речи, прощальные и напутственные, тоже с шутками, с взаимными подковырками.
— Слагаю с себя полномочия блюстителя порядка, — ораторствовал Геннадий, — и предлагаю поручить это дело Мише Шемякину. За ним такая сила, что любая колымская шпана спасует.
— Бульдозер, что ли? — задал кто-то явно провокационный вопрос.
Генка моментально отреагировал:
— Нет, Катя. С ней, будь уверен, и на участке спокойно будет, и мужу прямая выгода. На общественном поприще кулаками намашется — дома рукам воли давать не будет.
— А ты пробовал?
— Нет, мы с Просветовой в разных весовых категориях. Я в весе мухи, она — слона, — не растерялся Воронцов.
— Так ты бы с нею в работе схватился! — крикнул Вася Копытко.
— Опять, же не могу, у нас разный профиль. В пересчете на проценты, пожалуйста.
