— Нету, дитятко, нету, — сокрушенно соглашался Семен Павлович. — И еще языка непутевого бабьего у меня нету. Как у тебя, к примеру.
Работал старик на приборе молча, сосредоточенно, добровольно взвалив на себя заботу о текущем ремонте и профилактике всех узлов прибора. Прежде чем пустить его, он тщательно осматривал чуть ли не каждую гайку, каждый кронштейн крепления. И в течение нескольких дней шестой прибор в девичью смену не имел ни одной минуты внепланового простоя. Карташев доложил начальнику участка:
— Прибор смонтирован, как полагается. И механизмы все — я механика трижды звал — как часы работают.
Гладких, бывший здесь же, спросил:
— Так в чем же дело? Злой умысел? Чей?
— Не знаю. Надо еще посмотреть.
— Это верно, надо, — согласился Проценко. — А не надоело тебе в этом женском батальоне служить?
— Батальон как батальон. Не хуже иных прочих, — возразил старик. — И чтобы надоесть — нет. Устал вот только малость. Года не те, чтобы без передыху крутиться. Вот я и прошу, как полагается, денька три отгула за переработку.
— Вот тебе раз! — удивился Гладких: чего-чего, а после памятного разговора с Карташевым о его возрасте он никак не ожидал услышать от него жалобы на усталость. — Только-только дела налаживаться стали, сам говоришь — посмотреть еще надо. И вдруг — отдыхать. Не понял я.
— А чего тут понимать? Говорю — устал. Года не те. А какой из меня толк, если я у дела сонный ходить буду?
Проценко недоверчиво покачал головой.
— Темнишь ты чего-то, Семен Павлович. Но дело твое. Уговаривать не буду. Но не больше трех дней.
— Вот и спасибочко, — не вдаваясь в дальнейшие объяснения, поблагодарил Карташев. — За мной не пропадет.
— Знаем-знаем.
Семен Павлович вышел из конторы и неторопко зашагал к общежитию. На полпути, там, где тропинка огибает старый отвал, он почти лицом к лицу столкнулся с Лешкой и сердито сплюнул.
— Чего плюешь? — остановился тот. — Или мордой моей брезгуешь?
Карташев отмахнулся:
— Морда у тебя и в самом деле не большим художником рисована. Да не о тебе речь. Зло берет. Работаешь-работаешь, а как два-три дня отдохнуть, так и возможностей нет. Доказывай, что тебе не двадцать годков!
— Не дали?
— Дали. Но торговаться, как на толчке, пришлось.
— С сегодняшнего?
— С сегодняшнего. На три дня.
— Ну, гуляй-гуляй, — оживился Лешка. — С тебя приходится.
— Ага. С меня получишь, как же! — хмыкнул старик. — Пора, парень, на свои переходить, на трудовые.
— А то ты меня поишь! — обиделся Лешка. — Ладно, давай отдыхай иди.
