— Да вы садитесь, садитесь же, Семен Павлович! Рассказывайте по порядку.
— А чего рассказывать? Витька Прохоров, чернявый этот наш, сегодня руку обжег. Лом у костра накалился, а он возьми, да и схватись за него без рукавицы. Пришлась, стало быть, работу парню бросить. Ушел он. Посидел я, как полагается, подождал и пошел к своему шурфу посмотреть, нельзя ли начинать. Тронул под пожогом грунт ломом — вижу, маловато еще отошел, подождать надо. Обратно к костру направился и по пути, просто так, для интересу, прохоровский шурф попробовал. Смотрю, поддается. Он-то пожог раньше всех заложил. Думаю: чего зря времени пропадать? Встану на его шурф. Встал. До мерзлоты дошел, а за это время уже мой пожог дело сделал. Я — туда, как полагается. Так на двух шурфах весь день и работал. И все равно сидеть пришлось еще. Вот я и говорю: может, на три шурфа встать?
Не теперь, конечно, сделал это открытие старик. Был он горняк многоопытный, и ведом был ему этот способ давно. Значит, просто повысился у старика интерес к делу. А Иван даже раздосадовался на себя: как это он сам до такой простой вещи не додумался? А ведь это действительно было самое простое решение задачи. Если завтра встанет на три шурфа Карташев, то послезавтра то же самое сделают и остальные. Надо попросить нормировщика, чтобы он обязательно произвел хронометраж. И пусть завтра же, в конце дня, все узнают, как Карташев выполнил норму и сколько заработал.
В голове шевельнулось, что все это, в конечном счете, кустарщина, что только по недомыслию некоторых людей им приходится заниматься решением вот таких «проблем», которые в других местах уже давно решены просто и эффективно — с помощью техники. И все-таки пока это был выход из их тупика. Главное ведь было доказать, что металл здесь есть, что работают они не напрасно и что весь коллектив прииска должен быть заинтересован в оснащении разведчиков техникой. А доказать это можно было, только увеличив объём работ — сейчас, своими силами.
— Ну, спасибо тебе, Семен Павлович! Правильно решил! С завтрашнего дня и попробуем.
— Как полагается, — улыбнулся старик.
Долго не мог уснуть Иван в эту ночь, отдавшись беспорядочному течению мыслей. Что привело к нему Карташева? Уязвлённая горняцкая гордость? Или, быть может, совесть его откликнулась подобным образом на проявленную о нем заботу? Или беседа старшего геолога в чем-то убедила старика?.. Если предложение Карташева привьется, то через несколько дней можно будет перебросить часть людей на шурфовку к ключу Холодному, о котором говорил Василий Иванович… А уже совсем засыпая, он снова — в который раз! — совсем ясно представил, как склоняется над белым листком его письма смуглое, с поджатыми губами лицо Веры, как насупились ее надломленные брови и разбегаются от прищуренных потемневших глаз строгие морщинки. Что она ответит ему? И ответит ли?..
