— Какое там на родину! Ведь О-Токи-сан из провинции Акита, а это совсем в другой стороне.
— Подумать только! Казалась такой скромной. Вот и верь после этого тихоням. Небось гульнет в Киото.
И все три женщины переглянулись.
На следующий вечер Ясуда снова появился в ресторане с каким-то знакомым. Позднее, проводив его, как обычно, он вернулся и заговорил с Яэко:
— Ну как О-Токи-сан, наверное, сегодня не работает?
— И не только сегодня. Целую неделю гулять будет! — сообщила Яэко таинственным шепотом.
— Ого! Что же это, свадебное путешествие, что ли? — спросил Ясуда, потягивая вино.
— Вот именно! Просто ума не приложу!
— А что тут особенного? Вы бы тоже попробовали, а?
— Извините уж, не на таковскую напали! Или, может быть, вы, Я-сан, хотите пригласить?
— Я? Нет! Не могу же я один взять всех вас.
Так поболтав немного, Ясуда ушел. На следующий день опять привел двух знакомых. Пили. И на этот раз прислуживали Томико и Яэко. Разговор снова коснулся О-Токи.
Однако О-Токи вскоре удивила всех еще больше.
1
Если ехать из Модзи по основной ветке кагосимского направления, то, не доезжая трех остановок до Хаката,[2] будет маленькая станция Касии. Вправо от этой станции дорога ведет в сторону гор, к синтоистскому храму Касиномия, влево — к бухте Хаката.
Далеко в море тянется узкая коса, соединяющая побережье с гористым островом Сиганосима. Еще дальше в тумане проступает силуэт острова Ноконосима.
Это побережье сейчас называют Касийским взморьем, а в старину оно было известно просто как бухта Касии. Канцлер Отомо-но-Табибито, гуляя однажды по берегу, сочинил такие стихи:
На берегу бухты Касии
По утрам дети собирают дары моря.
Увлажняя рукава чистым и белым песком.
Однако современная рациональная действительность чужда такому лиризму королевской эпохи. Холодным утром 21 января, около половины седьмого, по этому берегу шел рабочий. О нет, он не собирал «дары моря», он направлялся на завод в Надзима.
Только что рассвело. Над морем висел молочно-белый туман. Очертания косы и острова Сиганосима едва-едва проступали. С моря дул ледяной, пахнущий солью ветер. Рабочий шагал быстро, слегка сутулясь, подняв воротник пальто. По этому скалистому берегу проходила кратчайшая дорога на завод.
Но вдруг он увидел нечто необычное — два странных предмета на черной каменистой земле. Они были лишними в знакомом пейзаже и портили его.
Солнце еще не взошло. Два холодных тела в холодном бледно-зеленом свете раннего утра. Полы одежды шевелились, словно дрожа от стужи. Ветер трепал волосы. Все прочее было неподвижно. Неподвижные черные туфли. Неподвижные белые таби.
