— Не нравятся мне эти школьные сборища. — Мэвис потянула Артура. — Я всегда волнуюсь, вдруг мне скажут, что Брирли прогуляла физкультуру или что-нибудь в этом роде.
— Надо подать на них в суд, — сказала Фрэнсес так спокойно, что мы только через несколько секунд поняли, что она шутит. Во всяком случае, я думаю, что она шутила. Так или иначе, пора было идти в спортивный зал, который одновременно служил и актовым залом, и театром с плохой акустикой.
Мы услышали повторение прошлогодней речи директора Ливая, а потом пошли в класс № 17, владение классной руководительницы Алекса мисс Хардин.
Мисс Хардин встретила нас у двери и сказала, чтобы мы сели за какую-нибудь из миниатюрных парт. Мы уже встречались с ней раньше, но очень коротко. Она была похожа на инструктора по аэробике: невысокая, но пружинистая, как будто кто-то вставил ей в позвоночник стальную спиральку. Ярко-голубые глаза, рыжевато-коричневые волосы, слегка за тридцать. Она говорила выразительно, не оставляя никакой двусмысленности относительно смысла сказанного. Но ее улыбка буквально растягивалась до ушей. Как-то Алекс с некоторым изумлением сказал нам: «У нее такой здоровенный рот, но она никогда не кричит».
Когда вы в последний раз заходили в класс второклассников? Когда мне было семь, класс казался большим, как поле, там было место и для шкафчиков, и для парт, подмостков со столом позади, трех досок с объявлениями и классной доски, и окна в два с половиной метра, в которые можно было глазеть, когда хотелось очутиться где-нибудь в другом месте.
Теперь парты делали из жаропрочного пластика с отформованной полочкой внизу. Ни чернильниц, ни закрывающихся крышек. Как в первом классе, вдоль всех стен проходил алфавит с примерами слов, будто ключ к цивилизации, только теперь он был написан рукописным шрифтом. Вдоль одной стены протянулись книжные полки с книжками в мягких обложках. Математический шар, нечто похожее на футбольный мяч, только на пятиугольниках у него была таблица умножения и деления, висел сзади над длинным столом рядом с движущейся моделью Солнечной системы. Поскольку еще не кончился октябрь, на досках в дальнем конце класса были скрепками распяты ведьмы и привидения Хеллоуина. Черную доску с мелом сменила пластиковая доска, на которой пишут маркером, и в мое время, насколько я мог припомнить, там не было макинтошевского компьютера, но при этом он казался мне жутковато знакомым. Не знаю, чего я ждал, но, опускаясь на приземистый, рассчитанный на гнома стульчик из голубой пластмассы, я вздохнул. Джейн осторожно пристроилась на стульчике рядом со мной.
