Мадемуазель Станжерсон. В полночь.
В. Дядюшка Жак заходил в течение вечера в Желтую комнату?
О. Чтобы закрыть ставни и зажечь ночник, как обычно.
В. Он ничего подозрительного не заметил?
О. Старик сказал бы нам об этом. Дядюшка Жак честный человек и очень меня любит.
В. Вы утверждаете, господин Станжерсон, что после этого дядюшка Жак не покидал лаборатории? Что он все время оставался с вами?
О. Я уверен в этом. На этот счет у меня нет никаких сомнений.
В. Мадемуазель, когда вы вошли в вашу комнату, то сразу же закрыли дверь на замок и задвижку. Сколько предосторожностей! А ведь вы знали, что и отец, и слуга находятся здесь, рядом. Вы чего-то боялись?
Мадемуазель Станжерсон. Мой отец должен был вскоре отправиться в замок, а дядюшка Жак пойти спать. И потом, мне действительно было как-то не по себе.
В. Настолько, что вы взяли револьвер дядюшки Жака, ничего ему не сказав?
О. Это правда. Я не хотела никого пугать, тем более что мои страхи могли оказаться просто смешными.
В. Чего же вы боялись?
О. Я не могу вам точно ответить. Вот уже несколько ночей мне казалось, что я слышу шум, иногда шаги или треск ветвей. В ночь перед покушением, ложась спать около трех часов после нашего возвращения из Елисейского дворца, я остановилась у окна, и мне показалось, что я вижу тени…
В. Сколько теней?
О. Две тени, которые двигались вокруг пруда, затем луна зашла, и я больше ничего не видела. Все годы в это время я уже переселялась в замок и возвращалась к своим зимним привычкам. Но в этот раз я решила оставить павильон только после того, как мой отец подведет для Академии итоги своих работ по распаду материи. Я не желала, чтобы окончанию этого фундаментального труда помешали какие-нибудь перемены в нашем укладе. Оставалось всего несколько дней, и я не хотела рассказывать отцу о своих страхах, не рассказала я о них и дядюшке Жаку, который мог бы проговориться. Так как я знала, что он прячет свой револьвер в тумбочке, то без затруднений взяла днем оружие, когда старый добряк вышел. Потом я спрятала револьвер в ящике своего ночного столика.
В. У вас были враги?
О. Никаких.
В. Вы понимаете, мадемуазель, что эти необычные предосторожности кажутся очень странными?
Господин Станжерсон. Конечно, дитя мое, вот уж действительно странные предосторожности.
Мадемуазель Станжерсон. Говорю вам, что в течении последних двух ночей я была неспокойна, очень неспокойна.
Господин Станжерсон. Ты должна была сказать мне об этом. Это не простительно, мы могли бы избежать несчастья.
