Изабель нахмурилась. Никак, снова Бронсон.
— Здорово, — выдавила она из себя. Интересно, почему все так интересуются успехами ее сестрицы в ружейной стрельбе? — Очень здорово.
— Ну а вы-то почему не со всеми? Разве вам не должно исполнять монархический ритуал?
Принцесса не ответила.
— Стрелять, небось, не умеете? — продолжал допытываться навязчивый американец.
— Умею, конечно, — хмыкнула Изабель. — Ничего сложного в этой штуке нет. — Она бросила презрительно: — А вы-то сами любите стрелять?
— Только если надо убить, — ответил он. — Не люблю зря переводить патроны.
«Уж если кто и кровожаден, так это Бронсон, — подумала она. — Это факт».
— Так почему же вы тогда не внизу, не рядом со своим дружком? — бестактно поинтересовался он.
Принцесса указала глазами на Грету Ван Арсдален, скучавшую подле какого-то бизнесмена из Киото:
— Я могла бы спросить вас о том же.
Улыбка даже не дрогнула на его губах. На лице были написаны полное спокойствие и железная уверенность в своей непогрешимости.
— Ошиблись. Между мной и Гретой ничего серьезного нет.
— Полноте, мистер Бронсон. За завтраком она ясно дала понять, что вы близко знакомы.
— Я же не утверждаю, что прошлой ночью мы не занимались с ней сексом. Я сказал только, что между нами ничего нет.
К превеликой досаде Изабель, щеки ее вспыхнули.
— Но вы же… Я хочу сказать, вы сказали…
Бронсон измерил ее взглядом с головы до пят, но не похотливо, а как старший, как учитель неразумную ученицу.
— Я все время забываю, что вы еще ребенок, принцесса. Что ж, я объясню, если вам не ясно. Видите ли, секс и любовь — это разные вещи. — Он сделал паузу, и его живые зеленые глаза заискрились улыбкой. — Во всяком случае, так должно быть, если вы правильно делаете и то и другое.
— Неслыханно!
— Зато правда. Очевидно, принцессы плохо представляют себе, как и чем живет этот мир, но чем раньше вы получите несколько самых необходимых для реальной жизни уроков, тем лучше для вас.
— Жаль мне вас, мистер Бронсон, — сказала Изабель, отворачиваясь от своего собеседника. — Должно быть, вы жутко одиноки.
Некоторое время они в молчании наблюдали за соревнованием Джулианы и принца Бертрана. Светлые волосы сестры были стянуты сзади в толстую блестящую французскую косу, свободно свисавшую между лопаток. Ее личико в форме аккуратного сердечка выражало милое усердие прилежной ученицы, когда она слушала советы отца. Потом Джулиана легко подняла ружье и прицелилась. Глиняная птичка покачнулась и упала на землю.
