По обеим сторонам холла через равные промежутки располагались закрытые двери. У последней, тяжелой, из темного, богато украшенного резьбой дерева, Кармен остановилась. Потянув на себя створку, кивком предложила Хелен следовать вперед. Дверь за спиной негромко захлопнулась.
Посреди комнаты стоял накрытый на двоих стол, но Мальдонадо так и не появлялся. Ужинать пришлось в одиночестве.
К половине десятого с ужином, состоявшим из куриного бульона, жареной, в корочке хрустящего теста, свинины, нежного картофеля и спаржи, было покончено. На десерт подали фруктовый пудинг. Расправившись и с ним, Хелен просидела несколько минут за столом, немного озадаченная и почти готовая от души посмеяться над ситуацией, в которой оказалась. Затем она поднялась, вышла из столовой и отправилась исследовать дом. За ближайшей к ней дверью по левую сторону холла оказался туалет: мрамор, золото кранов и ручек, потрепанные номера «Спектейтора»[15] на маленьком столике. Соседняя дверь вела в кабинет. Хелен вошла и опустилась в глубокое кожаное кресло у письменного стола. Бросив быстрый взгляд по сторонам, выдвинула несколько ящиков. Ничего интересного: канцелярские мелочи, ручки, бумаги. Внимание ее привлек фирменный конверт с отчетливым штемпелем «Банко де Панама». Конечно, делать этого ни в коем случае не следовало, но, повинуясь безотчетному инстинкту, Хелен вытянула из конверта лист. Глаза скользнули по номеру счета и итоговой сумме: четыре миллиона долларов.
— Черт!
Дай ведь говорил, что семейство Мальдонадо сказочно богато. Привыкший иметь дело с цифрами мозг автоматически зафиксировал информацию. Издалека до слуха донесся мягкий, слегка чавкающий звук шагов. Она сунула конверт с бумагой на место, вскочила из кресла, погасила свет. По холлу кто-то прошел, негромко стукнула дверь. Хелен осторожно выглянула. Никого, только столовая приоткрыта. Бесшумно выбравшись из кабинета, Хелен громко хлопнула дверью туалетной комнаты и, напевая под нос какую-то мелодию, вошла в столовую. Возле стола стояла Кармен.
— А, Кармен! Я тут выходила. — Хелен ткнула большим пальцем правой руки через плечо. — Понимаешь, пи-пи…
Кармен кивнула. В полном молчании она проводила гостью к коттеджу и уже у двери бросила:
— Hasta mañana![16]
После трех дней праздников Энди Рэнкин проснулся, чувствуя себя разбитым, голодным и абсолютно неготовым к работе. Утешить его мог только горячий сандвич с беконом, который Энди собирался проглотить сразу после прибытия в Сити. Поцеловав на прощание спавшую жену, он вышел на улицу. Рассвет уже занимался, однако улицы в шесть утра были пустынны, если не считать медленно проехавшей мимо единственной машины. Увидев перед собой фигуру в черном, Энди остолбенел.
