Но существовала и другая группа офицеров, которая с самого момента выхода из Севастополя ясно отдавала себе отчет в том, что надо было делать, отчетливо формулируя свою программу: - "ушли из Севастополя, т. к. не успели бы там уничтожить флот, ввиду чрезвычайно быстро и неожиданно развившихся событий, и пошли в Новороссийск, чтобы, выиграв время, дать возможность флоту организованно покончить самоубийством и на время закрыть книгу истории Черноморского флота, не запачкав ее".
Эта группа очень скоро, еще задолго до начала трагедии, начала резко выделяться на фоне расшатанного, колебавшегося большинства. Группа "за потопление во чтобы то ни стало" тесно сплотилась в постоянном общении как на кораблях, так и на берегу, и постепенно прекратила почти всякие сношения с остальной частью офицерства, пока больше философствовавшей, чем открыто заявлявшей о необходимости вернуться в Севастополь.
Но накипевшее настроение, которое до поры до времени тщательно скрывалось "в недрах души", иногда все-таки прорывалось наружу. Помню, например, двух офицеров из группы, которая впоследствии сделалась моими "противниками", - двух офицеров, имевших большое влияние среди ушедших в Севастополь. Один из них, фамилию которого мне не хотелось бы называть из этических соображений, еще задолго до начала агонии флота, в конце мая месяца, в интимной беседе со мной, во время которой я развивал свои взгляды, сказал мне буквально следующее: "После декабрьского избиения морских офицеров в Севастополе у нас больше чести нет и нам надо бежать хоть к японцам, китайцам, наконец, черт знает к кому, так как хотя без чести, у нас все же осталась жизнь".
Другой - это командир миноносца "Дерзкий", молодой весьма развязный бывший лейтенант Житков (правая рука бывшего капитана 2 ранга Н. Р. Гутана, миноносец которого, как будет видно ниже, Н. Р. Гутан восхваляет за то, что он почти в единственном числе не хотел "бежать" от немцев из Севастополя) и впоследствии один из главных "агитаторов" за поход в Севастополь - сей "офицер" еще в самом начале, вскоре после прихода флота в Новороссийск (имею все данные, что он знал мои взгляды на то, что надо делать с флотом), после покраски миноносца "Керчь" к празднику Пасхи и "генеральной" чистки корабля по всем правилам "морского искусства", подошел к миноносцу и крикнул мне, когда я стоял на палубе: "Что это у вас - старый режим? - краситесь? драите медяшку?" - но ему быстро пришлось скрыться, так как команда миноносца встретила его демагогию площадной бранью и угрозами.
