Дорожная полиция Джакарты обладает еще одной удивительной способностью. Она исчезает всегда в те моменты, когда нужда в ней больше всего. Ежегодно столичный автопарк растет в среднем на 15 процентов. Улицы становятся все более тесными для него. Час пик в некоторых местах начинается с утра и продолжается до ночи. Многие перекрестки на долгое время превращаются в «автокучу малу», которая выводит из себя даже выдержанных индонезийцев.
Но ни разу я не видел, чтобы в ликвидации пробки автомашин принял участие полицейский. Зато неоднократно наблюдал, как за регулирование движением брался какой-нибудь подросток. Сигналы он подавал уверенно, с независимым видом, словно всю жизнь стоял на перекрестке с жезлом. И его беспрекословно слушались все — от водителя огромного грузовика до шофера министерского «мерседеса».
Даже самое поверхностное соприкосновение с обратной стороной столичной жизни побуждает многих гостей с Запада неприязненно относиться ко всем индонезийцам в целом. Не раз приходилось слышать, что они грязнули, бездельники, жулики! У некоторых негативизм проявлялся в форме нескрываемого презрения. Что, мол, с них взять, одно слово — азиаты! Такое отношение исходит из априорного, бездоказательного убеждения в превосходстве Запада над Востоком, высокомерного нежелания постичь суть вещей, в том числе и тот факт, что Джакарта — скопище, сонм людей, потерявших точку опоры. Они — оторвавшиеся от земли, деревни, привычной общины, выработанного веками кодекса поведения вчерашние крестьяне, которые в городе еще не пустили корни, не влились ни в один из устоявшихся классов или слоев, не приняли их моральных и нравственных устоев. Эти люди слились в огромную, аморфную, неорганизованную, подверженную стихийным настроениям, экстремизму массу со страшным ликом паупера, который отчаянно, всеми силами и способами борется за жизнь в жесточайшем водовороте капиталистического города.
Утверждения о том, что индонезийцы могут быть счастливы малым — застарелый, поддерживаемый или поверхностными наблюдателями, или сознательно миф. Разумеется, рядовой джакартец к определению минимального уровня своего материального благополучия подходит с гораздо более низкой меркой, нежели, скажем, обыватель Лондона или Парижа. Но восхищающая иностранцев улыбчивость, приветливость, уравновешенность простого люда Джакарты в нищенских условиях не должна вводить в заблуждение. Не следует идеализировать повторяемую каждым индонезийцем по нескольку раз на дню фразу: «Тидак ара!» — «Ничего, как-нибудь!» Это не формула индонезийского образа жизни. Ее сейчас произносят автоматически, по многовековой привычке, но она не отражает подлинного отношения к происходящему вокруг. В сегодняшней Джакарте от житейских невзгод не отмахнешься традиционной пословицей «Будет день, будет и рис». День-то придет, а вот даст ли он рис — вопрос! Теперь не редко бывает и так, что его нет. И никто здесь не придет к тебе на помощь. В городе всяк за себя. Это не родная деревня, полная родственников.
