голове начинают тесниться смутные, неуловимые страхи. Кричащие красоты, буйство, грандиозность джунглей будоражат воображение, гипнотизируют. Их величие беспокоит, необузданность сковывает волю, испарения дурманят.
Вспоминается, как один из советских геологов, проработавший около трех месяцев в тропическом лесу, говорил, что после выхода из лесного хаоса на открытое место часа два сидел и смотрел вдаль. Наконец-то его глаза не упирались в неотвратимую зеленую стену, за которой всегда таится опасность.
Удачно сказал на этот счет Стефан Цвейг: «Тропики полны очарования, если их видеть из вагона железной дороги, из автомобиля, из колясочки рикши... Но за невидимыми стеклами этой оранжереи человек теряет силы, лихорадка... подтачивает нервы, становишься вялым и ленивым, рыхлым, как медуза...»
В джунглях и душа, и тело пришлого человека обнажаются до предела. Их не защищают ни щит просвещения, ни латы самонадеянности, ни шлем гордости. Все это безжалостно сдирается вместе с рубашкой, которая остается висеть клочьями на колючках. Яростное сопротивление леса не распространяется только на тех, кто чувствует себя в лесной чаще как дома, кто в ней родился и вырос. Малорослые, курчавые, темнокожие аборигены кочуют в этом море зелени еще с тех пор, когда индонезийский архипелаг был частью простиравшегося до Австралии Азиатского материка. Эти родственные папуасам Новой Гвинеи и австралийским туземцам племена еще не выделили себя из окружающей природы, не противопоставили себя ей. Беспощадный к другим тропический лес принимает их так же, как деревья, цветы, животных, как неотъемлемую часть своего сложного и необъятного организма.
Представляется, что если отвлечься от социальных моментов, то распространенный только в Юго-Восточной Азии недуг, известный как амок, можно посчитать своеобразной местью тропиков человеку за посягательство на их первозданность. Нередки случаи, когда обычно тихий, выдержанный человек вдруг без видимой причины хватает паранг и со звериным криком набрасывается на родных и близких, а потом выбегает на улицу и нападает на каждого встречного, проливает невинную кровь до тех пор, пока его не связывают или он сам не сваливается в изнеможении или беспамятстве. Это и есть амок — припадок бешенства.
Напряжение постоянной борьбы с джунглями, давление на нервы гнетущей, изматывающей жары, преследующие воображение призраки опасности, неусыпное душевное беспокойство, скопившись, в один какой-то миг ломают сдерживающую их натиск волю человека, и тот превращается в зверя. Потерявший полностью контроль над собой безумец бессмысленным кровопролитием вымещает неосознанную злобу на свое бессилие перед мощью природы.
