— Идиот! Я знаю, кто она такая.
— Чего я не могу сказать о вас, — дерзко напомнила ему Фредерика. — У меня нет привычки скрывать свою личность.
— У меня тоже, — буркнул Дамьен.
— Значит, вы лгали только мне?
Дамьен провел рукой по волосам.
— Стали бы вы со мной разговаривать, если бы с самого начала узнали, кто я такой?
— Не больше, чем сейчас, — парировала она и повернулась к двери.
Дамьен поймал ее за руку, тут же отпустил и проникновенно сказал:
— Фредди, я понимаю, почему вы сердитесь, и не жду, что вы будете представлять меня в суде, но дайте мне возможность объяснить случившееся.
— К чертовой матери вас, ваше дело и ваши объяснения, месье Бержера, — ровно сказала она.
Дамьен молча отвернулся; на его щеке забилась какая-то жилка.
Но тут опомнившийся Жорж Палотен закрыл собой дверь.
— Вы не можете уйти! — воскликнул он. А потом повернулся к Дамьену и сказал: — Вы не понимаете. Нужно, чтобы это дело вела именно женщина, а другой женщины у нас в штате нет!
— Нет другой женщины? — скептически переспросил Дамьен.
— Другой женщины-адвоката, — поправился Палотен.
— Так наймите другую, — приказал Дамьен.
— Он не может, — нахально сказала Фредерика, сложив руки на груди. — Ни одна уважающая себя женщина-адвокат не станет работать в этой фирме. Их женоненавистничество вошло в пословицу. Правда, нужно отдать Тавернье должное: он пытается изменить это, но, к сожалению, безуспешно. И я бы тоже здесь не работала, если бы Французская ассоциация женщин-юристов не затеяла против них процесс. Конторе была нужна женщина в качестве символа, и они уже потеряли надежду ее найти, но тут подвернулась я. Я сама была в отчаянном положении и не нашла в себе смелости отказаться, когда они сделали мне «щедрое» предложение.
— Оно было бы более щедрым, если бы вы приносили конторе прибыль, — бросил Палотен и снова обратился к Дамьену: — Она отличный адвокат, но все фирмы в городе знают, что у нее зуб на клиентов, которые способны платить. Зато на ее стол ложится каждое безнадежное и грошовое дело в этом городе!
— Закон дороже денег! — с жаром возразила Фредерика.
— Нельзя ли ближе к делу? — прервал их Дамьен. — Ребята, я думал, что вы в таких делах собаку съели, — сказал он Жоржу Палотену.
— Съели, — сказала Фредерика, — но обычно они выступают на стороне истца, а не ответчика.
Палотен пропустил ее слова мимо ушей и обратился к Бержера.
— Как ни печально, — мрачно сказал он, — но мы нуждаемся в ней.
— Это я нуждаюсь в ней, — резко поправил Дамьен. — А вы нуждаетесь в переделке личности.
