— Альба, я тебя слушаю…
Надо их произнести. Смелее.
— Магнус, у Тора изымали какие-нибудь органы?
Она представила человека, разрезающего тело сына и роющегося в его внутренностях, и содрогнулась.
Повисло молчание. Оно было довольно долгим. Потом прерывистый голос Магнуса с наигранной бодростью произнес:
— Это возможно. Ты же знаешь, Тор подписал договор донорства, после того как один из его учителей заинтересовал учеников этой проблемой. Когда мне задали этот вопрос, я ответил, что таково было его желание.
— И ты со мной не посоветовался?
— Я пытался дозвониться до тебя весь тот день, Альба, с утра до вечера. Вспомни, ты уехала и забыла свой мобильник дома.
— Все же… вопрос такой важности…
— Я раз двадцать тебе звонил, Альба!
— Да, но…
— Но что это могло изменить? Ты бы решила следовать выбору Тора. Ты дала бы такой же ответ, как я, и даже раньше меня. Я знаю тебя, знаю твои взгляды.
— И что дальше?
— Что — дальше?
— Так они изъяли у Тора орган?
Магнус молчал несколько секунд, затем сказал:
— Если подумать, то весьма вероятно. Когда у Тора наступила смерть мозга вследствие черепной травмы, тело его оставалось неповрежденным.
— Значит, они его использовали… Что именно они у него изъяли?
— Не знаю.
— Нет, знаешь!
— Нет, и мы не узнаем никогда.
— Я тебе не верю.
— Таков закон, Альба. Мне задали принципиальный вопрос, я дал принципиальный ответ. Остальное нас не касается.
— Вот еще! Я не имею права знать, изрезали они моего сына на куски или нет? Это кошмар!
Магнус помолчал, что-то буркнул, потом сказал примирительно:
— Где ты, котенок? Я за тобой заеду.
Кроме Магнуса и Катрины, никто не понял, почему Альба несколько недель отказывалась навестить Йонаса. Все недоумевали: прежде и двух дней не проходило, чтобы тетушка не увиделась с племянником, а теперь, в столь важный для него момент, она все оттягивала их встречу. Кто-то предполагал, что тут не обошлось без ревности: один ребенок погиб, другой спасен; близкие же опровергали эту гипотезу и защищали Альбу, возражая, что такая мелочность ей несвойственна.
Тем временем Альба вернулась к работе. «Мне нужно закончить альбом», — ворчала она, когда кто-то пытался втянуть ее в разговор. Хотя ей и впрямь нужно было сделать иллюстрации к сказке Андерсена, она поздравляла себя с тем, что рисование служит ей щитом от назойливых бесед и позволяет жить наедине со своими мыслями.
Обложившись кистями и красками, она пережевывала свою ярость и прокручивала одни и те же картины, сводившие ее с ума. Без устали, с утра до вечера она бередила рану: сердце сына без спросу вынули и вложили в тело племянника. Ее сестра в том и не сомневалась, но не хотела с ней объясняться. С Магнусом еще хуже: ему было просто наплевать. «Принципиальный вопрос», «принципиальный ответ»… Мужики, они все как один трусы, они прячутся сами от себя, цепляясь за свои принципы!
