— Разве я не права?
Альба откликнулась глухим голосом:
— Да. Конечно.
Катрина исчезла в призрачном неоновом свете коридоров реанимационного отделения.
Оставшись одна, Альба возмутилась: «Неужели они думают, что я буду обниматься с племянником, скрывая от него, что оплакиваю сына? Я должна ему сказать об этом немедленно. Иначе я не войду к Йонасу. Не собираюсь ломать комедию».
За несколько минут она привела мысли в порядок, готовясь к возвращению Катрины.
В коридоре возникло внезапное оживление, оно нарастало лавиной. Четыре медбрата шли очень быстро, почти бежали тесной группой, сбоку от них подпрыгивал интерн; двое впереди, как мотоциклисты в кортеже, третий держал металлический ящичек, четвертый торопился следом. Интерн подскакивал то слева, то справа, глаза его были прикованы к ящичку, будто в нем хранилось бесценное сокровище.
Они свернули в коридор с указателем «Операционный блок».
Альба лишь мельком успела разглядеть эту сцену, но она ее заинтриговала. Она обратилась к санитарке, сидевшей за соседним столиком со стаканчиком морковного сока:
— Что это было?
— Принесли орган для пересадки.
— Откуда он поступил?
— Это хранится в тайне. Переноска органа похожа на олимпийскую гонку. Благодаря жидкому азоту орган можно сохранить несколько часов. Но как бы то ни было, доставляют его всегда как можно быстрей, каждая минута на счету.
Альба поблагодарила санитарку и задумалась. Вот так, один должен умереть, чтобы другой выжил. Горе и радость идут рука об руку. Как и у нее: Тор умер, Йонас получил трансплантат…
Она резко выпрямилась, вздрогнув всем телом; виски покрылись испариной.
— Тор! Йонас!
Ее пронзило озарение: Йонасу пересадили сердце Тора. В замешательстве она так и сяк прокручивала эту мысль, потом попыталась прогнать ее: «Я сочиняю».
Вернулась Катрина:
— Они заканчивают через пять минут. Я только перекинусь парой слов с хирургом и тогда уж вернусь за тобой.
— Секунду! Ты не сказала мне точно, когда была пересадка.
Катрина запнулась, раздраженная вопросом:
— Трансплантация… четыре дня назад.
— В среду?
— Мм… да, в среду.
— В день…
— Что?
— В день смерти Тора?
Катрина кивнула, сказала «да» и исчезла.
Кафетерий утратил цвет и реальность. Стены вдруг стали размытыми, измазанными красной кровью. Альба достала мобильник:
— Магнус, я…
— Ты в больнице? Как там Йонас?
— Еще не видела его. Магнус, я не поэтому звоню. Скажи…
Она не знала, какими словами это спросить.
— Что, Альба?
Она чувствовала, что как только она произнесет их, то шагнет в мир, в котором все будет иначе, чем прежде.
