– Достань молоко… А вот Елена Прекрасная на тебя бы даже не взглянула… Увы, мой друг, ты отнюдь не Парис, а всего лишь тощий сутулый патлатый рефлексирующий студент… Впрочем, правильно сделал, что передумал, куда тебе… Вот если бы мне подвернулся такой случай…
– Вечером пойдем на Бергмана? Сегодня же премьера. Возьми билеты на последний сеанс.
– Ну почему всю дорогу я бегаю за билетами?
Андрюха бросил на сковородку масло.
– Мне еще четыре листа переделывать… Макароновна таки нашла к чему придраться… Дур-ра…
Скромный завтрак из омлета затянулся до двенадцати.
Но вот наконец, сложив посуду в раковину, студенты бесшумно, чтобы не разбудить вернувшуюся после ночной смены мать, оделись.
Выскочили из подъезда.
Свернули к заснеженным кучам земли, которые еще с лета оставили строители, и пошли наперерез к троллейбусу мимо крутых склонов, отшлифованных ветром, – из промороженной глины торчала гнутая ржавая арматура.
Перед ними здесь пробежал только один человек, оставив размашистые глубокие следы.
Видно было, как у траншеи он поскользнулся: на белом скате справа – четкий отпечаток пятерни.
Троллейбус простоял на кольце не меньше десяти минут после того, как друзья влезли в пустой салон.
Студенты бросили в кассу один троячок и смело взяли два билета – один оказался счастливым.
Вошла девушка в лисе и застыла у окна, прислонившись к гнутому поручню.
Друзья заспорили, какого цвета у нее глаза.
В таких спорах студент всегда выбирал карие, а Андрюха не признавал других, кроме зеленых.
После того как Андрюха прошелся к задней площадке и обратно, выяснилось, что у особы в лисе глаза неопределенно-серые, как сегодняшнее провисшее небо.
– Кстати, забыл вчера уточнить маленькую деталь.
Андрюха снял перчатку.
– Какого цвета глаза у прекрасной дамы, которую вы героически отказались очаровывать?
– У нее была французская оправа.
Студент обернулся к задней площадке.
Лиса по-прежнему стояла неподвижно, даже не заплатив.
– Точно такую же оправу я недавно видел у соседки… Прибегала к матери похвастаться.
– А все-таки я уверен, что наш план по охмурению писательской дочки…
– Стоп! Стоп! Давай, если ты сумеешь познакомиться с грустной лисой, то я влезу в предложенную тобой авантюру.
Троллейбус разом сомкнул двери, задребезжал кронштейнами по обледенелым проводам и выбрался на трассу.
– Я бы ее охмурил в течение одного пролета, но, видишь ли, она весьма похожа на печально известную тебе особу, которая имела глупость выскочить замуж за плюгавенького лейтенанта.
