Из дверей вышел парень в дубленке.
– Марина, ты ручку забыла!
– Спасибо, Валера.
Парень, явно не понимая ситуации, бесцеремонно приблизился и превратился в третьего лишнего.
Марина швырнула ручку в пакет, который студент все еще держал перед собой.
– Так мы, Валера, пойдем!
– Но ведь… Ты… Сама… Обещала…
– Завтра… Можешь подождать до завтра?
– Тебе видней.
Валера, отвернулся и вразвалочку зашагал к гостинице.
Марина непринужденно взяла студента под руку.
– Как мне надоели вздыхающие однокашники – ты даже не представляешь…
Студент молча кивнул.
– Думаешь, этому типу я нужна? Папины гонорары, папина машина, папина дача!
– Но ведь в душу человека не влезешь… Может, он цинизмом прикрывается из-за робости?
– Я всегда даю точную оценку… Не веришь? Вот у тебя глаза поэта!
– Мимо… Да, стихи люблю, наизусть порядком знаю, но чтобы самому… Это какую наглость надо иметь: Пушкин, Блок, Есенин – и вдруг ты со свиным рылом…
– Верно, сейчас стихи писать не умеют… Рифмовать могут, метафоры нагромождать – пожалуйста, а чувствовать и мыслить – это увольте… Проза – совершенно другое дело…
Они брели по набережной, то спускаясь к реке, то взбираясь по голому бетону к парапету, то снова возвращаясь к перевернутым лодкам, на лед – между замерзших лунок оставались следы, и при каждом шаге спрессованный резким ветром снег пружинил, а потом, взвизгнув, проваливался.
За парапетом торчала рябина, густо облепленная свиристелями.
Раскормленные птицы, вскинув хохолки, изредка перелетали с ветки на ветку.
Марина небрежно сообщила название свиристелей по латыни, но студент проигнорировал «мертвый язык».
Хотелось на живом, русском сказать что-нибудь настоящее, эффектное и потрясающее.
Но нужные слова куда-то пропали.
Студент просто смотрел на Марину, не отрываясь.
От быстрых ответных озорных взглядов у студента учащался пульс и ломило виски.
Потом бросались прозрачными тонкими льдинками, свисавшими с перил мрачного дебаркадера, и льдинки разбивались о гранит парапета и скатывались, звеня, по бетонному обводу.
Наконец разговорились, но почему-то диалог свелся к обсуждению быта эскимосов, покорению Северного полюса, характеристике ездовых собак.
После обсуждения врожденных достоинств лаек снова замолчали.
Студенту хотелось, чтобы эта прогулка на легком бодрящем морозце никогда не кончалась.
Марина, похоже, не возражала.
Но постепенно стужа брала свое.
Пройдя набережную до конца, свернули у глухой стены завода к церкви, пересекли магистраль у светофора, поднялись к музею по деревянной узкой лестнице с обновленными перилами.
