Занималась я с радостью, хоть тяжело было отвыкшему телу. Но это только сильнее меня распаляло. И приседала, и бегала, а потом стала вокруг дерева с ножом прыгать, то нападая на него, то отскакивая, как от врага. Уже посветлело небо, лениво стал восходить золотой Солнцерог. Я запыхалась, остановилась, засунула шапку за пояс и только собиралась снова продолжить борьбу, как сзади меня окликнули:
— Что ты, сестра, с лесом воюешь? Или противников не хватает тебе?
Я обернулась: подъезжали Очи и Ильдаза, сзади них на конях сидели Согдай и Ак-Дирьи.
— Те, не разбудила меня, гордая! — продолжала Очи. — А я вчера понять не могла, о какой шубе толкует Санталай. Хорошо, Ильдазка приехала. Будем вместе воевать, или прогонишь? — спросила Очи, но я уже вприпрыжку бежала к ним: догадалась, что это она собрала дев, и такая благодарность, такая радость заиграла во мне, так в тот момент я их всех любила!
Стали мы бороться, и наша старая привычка — понимать каждое движение друг друга — проснулась в нас. Без слов чуяли мы, что соскучились по этой жизни и друг по дружке. И я так была счастлива, что не понимала, отчего злилась вчера. «Верно, правда дымом заполнило», — думала и даже на Согдай могла смотреть без боли.
Утомившись, упали мы на снег передохнуть. Высь стала совсем светлая, голубая и ясная. День выдался теплый. Деревья тянулись к солнцу. Птицы прыгали в ветвях, их гомон звучал не по-зимнему.
— Пахнет весной, — сказала я, вглядываясь в лес.
— И снег мягкий, — кивнула Очи, сжав в кулаке снег.
Легко, как мокрая шерсть, смялся он, и вода проступила меж пальцев.
— До весны еще далеко, — проворчала Ак-Дирьи. — Это теплые ветры с южных морей из-за гор вышли.
— Те! Что ты знаешь о море! — засмеялась я. — Говоришь как старая бабка.
— Все равно нет еще вашей весны, — надулась Ак-Дирьи.
— Ты хочешь, чтобы каждое утро мы здесь встречались? — спросила тут у меня Ильдаза.
— Да, как у Камки.
— Я сегодня совсем не ложилась, мне коня еще покормить да до стойбища вашего ехать, — сказала она. — И мать станет ругать, если полдня проводить здесь буду: работу в доме никто не сделает за меня.
— Приезжай и живи у нас, — пожала я плечом. — Дом у отца в одиннадцать углов, а живем сейчас вчетвером, кроме старой мамушки. Приходи, он разрешит, я знаю.
— Жить у царя! — поразилась Ильдаза. — Как это можно?
— Разве ж мы не люди?
— У тебя младший брат неженатый, мать не пустит, — заупрямилась она.
— А женатый был бы, пустила? — усмехнулась Очи.
