— А мой настоящий отец, он все еще жив? — задыхаясь, спросила Джина.
— Не знаю, дочка.
— Как его имя?
— Альберт Риццоли. Друзья звали его Алом.
— А тетушку?
— Тина.
— Отлично. Ни его, ни ее я не желаю видеть. Никогда!
— Ты и не увидишь их, любимая, не беспокойся.
Девочка облегченно перевела дыхание. Некоторое время они сидели молча. Потом Джина поднялась и мрачно заявила:
— Я иду к себе, мама. У меня разболелась голова. Но я обещаю все это серьезно обдумать.
Она ушла, плотно затворив за собой дверь, а Сесилия так и осталась сидеть, словно прикованная к стулу. Не было сил шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Как ей сейчас недоставало Майка! Он бы помог, утешил… Но Майка больше нет! Майк, который и мысли не мог допустить, будто Джина когда-нибудь узнает, что она не его дочь, погиб. И погиб героем, среди созданного им сада, которым так гордился.
Сесилия задумалась. У нее теперь есть его пенсия и страховка, а семья Кортни, несомненно, поддержит Джину и девочка окончит Тэлбот. Но что потом?
Она-то знала, что ее ждет. Невозможная, невыносимая боль. Но разве может она сравниться с той болью, которая до конца жизни будет сопровождать ее дочь?
* * *
Вечером, когда Сесилия позвала Джину ужинать, та твердым голосом отозвалась из-за запертой двери:
— Мама, прошу, оставь меня. Мне надо обдумать то, что я узнала.
— Хорошо, дорогая. Выходи, когда сочтешь нужным, — согласилась Сесилия, сердцем чувствуя, что сейчас с девочкой надо быть терпимой и нежной.
Далеко за полночь Джина явилась на кухню к матери. Взглянув на нее, Сесилия содрогнулась — дочь изменилась. Прежде ее глаза светились, как и у всех одиннадцатилетних девочек, выросших в чудесном окружении благоухающих цветов, под крылышком любящих родителей. Нет, она не выглядела старше, но в глазах что-то потухло.
Мать, внимательно изучающая дорогое личико, с ужасом поняла, что с него исчезла доверчивость. И невинность детства.
Походив туда-сюда по кухне, Джина решительно остановилась напротив.
— Мама, мне бы хотелось, чтобы ты встретилась с мисс Хендерсон.
— С мисс Хендерсон? Директрисой вашей школы?
— Я хочу, чтобы ты рассказала мисс Хендерсон всю эту историю. Скажи ей, что это чистая ложь.
— Но, Джина…
— Ты не откажешь мне в этой просьбе? Мама, сделай это ради меня. Я уверена, мисс Хендерсон выслушает тебя с вниманием.
— Любимая…
— Ты должна попросить ее, чтобы она запретила девочкам шептаться за моей спиной и распускать сплетни. Понимаешь?
— Конечно, солнышко, я все сделаю. Она меня выслушает, я тебе обещаю. — Сесилия осеклась, понимая, что ей придется выложить мисс Хендерсон всю правду, так будет лучше для Джины.
