Едва ли не все римляне знали, что отец Доннелли укрывал от гестапо молодых людей, которые попали в списки угоняемых в немецкие трудовые лагеря. Не было секретом и то, что добрый священник не гнушался стаканчиком-другим хорошего вина. Но все же выбор Пьетро пал на отца Доннелли главным образом потому, что, по его мнению, американцы с большим доверием должны были отнестись к человеку, говорящему на их родном языке.
Пожилая, приятной наружности монахиня провела Пьетро в здание семинарии, где в настоящее время жил отец Доннелли. Оставив Пьетро в звенящей тишине просторного зала, она отправилась на поиски священника. Время тянулось мучительно медленно, и с каждой минутой неловкость и злость накатывали на Тортелли с новой силой. Чего этот священник тянет, спрашивается? Немцев больше нет и в помине, положение в городе контролируют союзники, так что можно, кажется, повнимательнее отнестись к нуждающемуся в совете человеку!
Однако появившийся наконец священник сразу расположил Пьетро к себе.
— Уж простите старика, что заставил себя ждать, — еще от дверей произнес Доннелли. — Проходите сюда, добро пожаловать. — Приняв из рук Пьетро две бутылки красного вина, он добродушно запричитал: — Ох, портите старика, ох, портите! Но большое спасибо, сын мой, отказываться не буду. — У отца Доннелли был приятный певучий ирландский акцент, слегка подчеркивающий ритмику слов.
Он втащил Пьетро на кухню, откупорил бутылку и, наполняя вином два стакана, поинтересовался:
— Как вас звать-величать, сын мой? Я вроде бы не имел чести видеть вас раньше.
— Меня зовут Пьетро Тортелли.
Старик сделал большой глоток вина, удовлетворенно почмокал и только тогда уселся за стол напротив Пьетро.
— Очень хорошо. Итак, чем могу быть полезен, синьор Тортелли?
— Я пришел сюда из-за моей дочери, — начал Пьетро полным душевного страдания голосом. Рот его внезапно перекосила судорога. — Из-за моей дорогой невинной дочери.
— Синьор Тортелли, могу ли я узнать имя вашей дочери? — По своему многолетнему опыту священник знал, что отчаявшемуся человеку, потерявшему от горя рассудок, лучше всего задать самый простой вопрос, на который имеется вполне конкретный ответ.
— Сесилия.
— Ах, в честь прекрасной святой Сесилии, одной из самых почитаемых римских мучениц. — Отец Доннелли перекрестился и тут же налил себе второй стакан вина. — Так что же произошло с вашей дочерью, которую вы назвали столь славным именем?
— Во всем виноваты американцы, эти проклятые англосаксонские варвары! — сквозь стиснутые зубы прошипел Пьетро, лицо его исказилось от ненависти. — Мы ее предупреждали… Все отцы добропорядочных семейств всегда предупреждали своих дочерей… Мы все знали, что они самые настоящие варвары! — Из его рта вырвался какой-то странный звук — не то клокотание, как при полоскании горла, не то предсмертный кашель.
