Скандал вокруг Бромира затянулся на все лето. На исход его уже делались ставки, разговоры не утихали. Дику было предъявлено обвинение в сокрытии доходов от сделок с заграничными партнерами, а также в махинациях с личным имуществом, которое он проводил через свою риелторскую фирму как стороннее. Люциус пытался объяснить мне, что в этом криминального, но сколько я ни вдумывалась, так и не поняла. Для таких тонкостей моего интеллекта не хватало. Так или иначе, общественное мнение сводилось к тому, что, во-первых, если недостаточно хитер, чтобы выкрутиться, то нечего и браться за… ну, за что он там взялся; во-вторых, пусть даже все ежедневно занимаются махинациями похуже, не пойман — не вор, а если дал себя поймать, то сам виноват.
Разумеется, злорадство тщательно прикрывалось лукавым сочувствием.
— Я так беспокоюсь за беднягу Дика! — говорили кругом. — Вы не знаете, как обстоят дела?
Что означало: «Есть какие-нибудь новые, еще более ужасные подробности? Я сгораю от желания их услышать!»
В «Уолл-стрит джорнэл» появилось две статьи с анализом ситуации, в которую попал Дик, и последствий для его компании. По прогнозам акции должны были опуститься вниз, однако этого не случилось — они несколько упали, так что Бромиры могли по-прежнему задавать грандиознейшие званые вечера во всем Нью-Йорке. Триш видели у «Пирса» покупающей очередную охапку драгоценных побрякушек. Она пригласила к себе английского представителя ООН с супругой и дала в их честь гала-обед, не уступавший ужину, что недавно был дан в мою. Все с нетерпением ждали, когда же Дик пойдет ко дну, но он упорно оставался на плаву и как будто даже свыкся с таким положением дел. Он и не думал принимать близко к сердцу мнение недоброжелателей. Казалось, он даже не замечает их выпадов в свой адрес. Он напоминал поплавок, безмятежно скачущий на кругах, что расходятся от бросаемых камней.
Август был уже в разгаре, и время начинало поджимать. Для Моники наступил момент принятия решения. Деньги (то немногое, что она имела при себе) практически закончились. Наилучший способ остаться в Америке на законных основаниях — брак. Когда я об этом заикнулась, Моника высмеяла меня, но по крайней мере дала понять, что мысль об отношениях с мужчиной ей не противна и что она в принципе не против завести знакомство. Я тотчас развила бурную деятельность с целью свести ее с одним из знакомых холостяков и для начала взяла в клуб «Бич», где они роились как пчелы. Стоило моей протеже выразить хоть малейший интерес, я тотчас приглашала потенциального супруга пообедать с нами. Единственным результатом, однако, стали развеселые пирушки, в ходе которых выяснилось, что найти в Нью-Йорке гетеросексуального мужчину (даже тупого, нищего и урода) так же трудно, как настоящую черную икру.
